credentes | Recent Entries

Ангелы сказали женщинам: «Что вы ищете живого между мертвыми? Его нет здесь: Он воскрес…» (Лук.24:5,6)

Эти слова, сказанные ангелами в гробнице, кажутся странными. Живые женщины пришли почтить память мертвого, а ангелы называют их – ходящих по земле, дышащих, едящих и пьющих – мертвыми, а лежащего уже второй день в гробу – живым.
Но давайте вспомним, что гласит Пролог Евангелия от Иоанна:
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Всё чрез Него начало быть, и без Него ничто начало быть…(Sine ipso factum est nihil)» (Иоан.1:1-3).
Католические теологи объясняют эту цитату так: Бог создал все вещи, и ничто не создано без Него. И в подтверждение этого тезиса они приводят Деяния апостолов (Деян. 14: 15): «Бог сотворил небо и землю, и море и всё, что в них».
Однако Добрые Люди придерживались «дуалистического» прочтения Пролога от Иоанна. Латинское слово «nihil» имеет двойной смысл. Оно означает как ничто, так и небытие. Таким образом, катарская интерпретация является следующей: «Все Бытие через Него стало быть, а без Него небытие стало быть». Таким образом, Добрые Люди считали, что существует некий другой творец, породивший «небытие». И это небытие есть этот мир, видимый и преходящий.
Это очень старинная экзегеза, фундамент раннего христианства, а не новаторство катарских докторов теологии. Достаточно вспомнить хотя бы цитаты из Иоанна (12:31; 14:30; 16:11), где дьявол назван «князем мира сего». Согласно теологии катаров, латинское слово «всё» (omnia) – категория универсальная. А посему есть всё, созданное Богом, и «omnia male» – универсальная категория зла. Не течет из одного источника сладкая и горькая вода (Иак. 3:11), и царство, разделенное в себе самом, падет (Лук.11:17). А потому универсальные категории добра и зла имеют разное происхождение и природу. «Всё, что было в Нем, было жизнью» - говорит Пролог от Иоанна (1:4). Это новая земля и новое небо, о которых говорят Исайя (65:17) и Откровение (21:1). Эта omnia – вещи благие и непреходящие, вечные, это – настоящая жизнь, Бытие.
А что же тогда этот мир? О нем сказано у Екклесиаста: «Суета сует и всё суета». Можно ли говорить о Божьем творении, что оно – суета? . Но и Екклесиаст имеет в виду, что «все вещи без Него стали быть». (Екк.3:14)
Подобно находим множество указаний на то, что этот мир во зле лежит, и кто ищет дружбы с этим миром – враждует с Богом. В этом мире царствует грех и смерть. В нем по-настоящему никто не живет. Всё, что создало злое начало, что «без Него начало быть», есть nihil – не-Бытие. А, следовательно, вещи преходящие, подверженные греху, Бытия не имеют. Они только существуют. Возникают, чтобы неукоснительно двигаться к своему концу, к небытию. И тела земные – не исключение. Женщины, пришедшие со своими притираниями ко гробу, мертвы, ибо их тела подвержены смерти. А Наш Господь Иисус Христос, в Царствии Отца Своего – жив.
А что же души Божьи? Они родом из Царствия, из истинного Бытия. Они были захвачены в этот мир зла, облеклись в плащи смертной плоти. Но поскольку они родом из Царствия, они вечны, непреходящи. И души в этом царстве смерти могут уповать на то, что и они, как и Спаситель, воскреснут к вечной жизни. А этот мир зла рано или поздно, но вернется к своему полному Не-Существованию. Об этом говорит апостол Петр (2-е Петр.3:10): «тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят.» Но те, кто ждет освобождения, кто готов следовать за Христом и апостолами Его, не должны бояться этого: «Впрочем, мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда» (2 Пет.3:13). Господь Наш показал нам пример, как совершить этот скачок из смерти в жизнь. Он сказал: «Встаньте, пойдем отсюда» (Иоанн 14:31), имея в виду – отриньте всякий грех, который приводит к смерти, возьмите на плечи крест добрых дел и следуйте за Мною.
Мы, верующие и любящие Добрых Христиан, говорим: «Не дай нам умереть в мире, чуждом Богу, ибо мы не от мира, и мир не для нас». И когда мы говорим: «Христос воскрес, воистину воскрес!», мы знаем, что и для нас возможно воскресение, и что двери небес еще не закрыты.

Иллюстрация - самая ранняя копия текста Евангелия от Иоанна, датируемая первой половиной 2 века, и написанная на койне (вариант греческого языка), которая является основой катарской интерпретации фразы "Без Него стало быть Ничто"

Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоан.15:13)

Эти слова Господа Иисуса Христа, сказанные ученикам, являются основополагающими и для Добрых Людей. Отдать свою жизнь за других в данном смысле – это не просто героический поступок. Христос, который предвечен, как полагали Добрые Люди пришел в мир, чтобы спасти погибший народ Израилев – все души, которые некогда, в начале времен, пали на землю с небес. Он пришел, чтобы дьявол, желая погубить Его, ослабил хватку и выпустил из-под своей власти души. Чтобы открылись врата небесные, настал Час Милосердия.
Но о чем молился Сын Человеческий в Гефсиманском саду? О том, чтобы чаша страданий миновала Его. Но сам Он знал, еще до прихода в Иерусалим, что Он претерпит мучения и гонения от рук злых людей, руководимых отцом всякого зла. На это указует множество цитат из Евангелий и пророков. Да, Христос не мог умереть, поскольку смерть не властна над тем, что не от мира. Но значит ли это, что Сын Божий не страдал? «И был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (Лук.22:44) А у Марка читаем: «И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно». (Мар.14:33,34)
Но вот, Церкви века сего сделали из Страстной Пятницы праздник. Дескать, если б Господь не умер за нас, первородный грех Адама был бы не снят, и все мы, христиане, не спаслись. Однако, когда на щите возвращается с фронта падший воин, мы не говорим: «Его смерть спасла нас». Но говорим: «Его мужественная борьба дала нам возможность жить свободно». Тогда где логика? Иисус Христос пришел в мир для Своей Миссии, чтобы вернуть людям, падшим с Царствия ангелам, память о небесной отчизне и чтобы показать путь обратно, домой. Он пошел на эту жертву, чтобы спасти Свой народ: оставить нам заповеди Божьи, основать Церковь Христову. И еще Он сказал: «Кто станет сберегать душу свою, тот погубит ее; а кто погубит ее, тот оживит ее.» (Лук.17:33). И своей видимой смертью Христос показал, что и для нас возможно преодолеть неминуемость смерти, совершить скачок из царства мертвых в Царствие Живых.
Но пока – пятница. Страстная Пятница. В этот день явил себя князь мира сего, «тот, кто во Мне не имеет ничего», и это был его день.
Однако мы должны помнить, что за этой пятницей придет и Воскресение. Будем терпеливы, постараемся быть достойными Миссии Христа. Ведь мы куплены дорогою ценою.

21_03_33_downloadfile-2048x1337.jpg

«Ученики сказали Ему: Равви! давно ли Иудеи искали побить Тебя камнями, и Ты опять идешь туда?» (Иоан.11:8).

Говорят, что для того, чтобы быть верующим, нужно обладать мужеством. Но есть один нюанс: это смотря как верить. Многие у меня на Родине сейчас говорят – где Бог, если была Буча, Кривой Рог? Если сегодня ударили по Сумам, где погибло в центре города стазу больше 30 человек, и есть дети? А ведь этот вопрос среди горя и крови люди задают себе сотни лет. И чаще всего его задают те, кто принадлежит к деноминации, то есть. религиозной общине, куда принадлежит и подавляющее большинство твоих сограждан, А если уж выбор религии сделали за тебя твои родители, то особого мужества на такое исповедание веры не требуется. Другое дело – делать сознательный выбор. Стать «еретиком». Ведь слово «ересь» переводится с греческого как «выбор». Но в этом мире, который со времен Христа стал чуть-чуть толерантнее (да и то благодаря поту и крови многих людей доброй воли) «ересь» зачастую означает «несусветную ерунду», а «еретик» - если не чудаковатого фрика, то опасного изгоя. Поэтому для такого выбора – остаться в меньшинстве, плыть против течения – и нужно мужество. Это важный элемент веры. Без него не осуществлялось бы служение. И нельзя было понять, почему можно верить в Бога в мире зла и насилия.
Был ли Господь Наш «еретиком»? Несомненно. Впрочем, как и ученики Его. Апостол Павел упоминает в 1 Послании Коринфянам (1:23): «А мы проповедуем Христа распятого, для иудеев соблазн, а для эллинов безумие». В античном мире, где Бог (или Боги) были ревнивыми, мстительными, жаждущими поклонения и покорности духами, вера в благого, всепрощающего Отца Небесного была откровенной ересью. Неслыханной. Чудовищной. Подрывающей основы общества. Ведь не может сказать глина горшечнику «Что ты делаешь?» (Ис.45:9).
Но тут: стоп!!! А почему, собственно, не может сказать? Если это – произвол, жестокость, попирание всех мыслимых моральных норм, как может Бог совершать такое? И если Господь сказал «не убий», как может совершать убийства, обрекать на муки (причем, вечные) Бог, называющий себя Всеблагим? Господь Наш сказал, что Он не творит ничего от Себя, но только по воле пославшего Его Отца. И Он принес ту весть, что Бог – Всеблаг, Он не наказывает, не проклинает, не обрекает на огонь вечный. И вместе с тем Он не руководит делами этого мира, ведь дела этого мира – злы, да и «что весь мир лежит во зле» (1 Ио. 5:19).
А потому противостояние тех, кого называли «еретиками», с миром неминуемо. Христос сказал Своим ученикам: «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков…» (Матф.10:16; Лук.10:3) «Если будут гнать вас, бегите из города в город». И о Своем служении Он знал, что князь мира сего руками злых людей сделает все возможное, чтобы убить Его. И он молился в Гефсиманском саду, говоря: «Отче Мой! Если возможно, да минует меня чаша сия! Впрочем, да будет не моя воля, но Твоя» (Матф. Марк, Лука).
Но зачем, зачем Он шел в Иерусалим? В это волчье логово, где книжники и фарисеи уже не единожды искали убить Его? Неужели волей Отца Небесного была смерть Его Сына? Нет, Благой Бог не жаждет ничьей смерти, Ему противны всякие страдания. Он послал Сына Своего в мир, потому что «нива побелела и поспела к жатве» (Парафр. Иоан.4:35).
И вот, эта нива была даже в «волчьем логове», Иерусалиме. Множество народа вышло встречать Иисуса Христа, бросая под копыта вьючного осла цветы и простирая одежды на дороге. Многие взяли пальмовые ветви и вышли навстречу Ему, восклицая: «осанна! благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев!» (Ио.12:13)
Знал ли Господь Наш, что за этим пальмовым воскресеньем последуют Страсти? Впрочем, всякого, кто творит добро, мир не оставляет безнаказанным, редко святые доживают век, не вкусив собственных страстей. Волчье логово – это не только Иерусалим или Ватикан, или патриарший дворец Кирилла. Волчье логово - весь наш мир. Но Тот, Кто спустился из Царствия Небесного, как и тот, кем водительствует Дух Святой, не может не творить добро. По сути, свобода – это невозможность не творить Добро.
Будем же достойны этой свободы. Помните: рабов в рай не пускают. Что бы ни случилось потом, будем безрассудными делателями добра. Какие бы Страсти нас не ждали впереди.
Но сегодня – Пальмовое Воскресение. И хотя оно сегодня омрачено, не забудем, что сегодня Он пришел, чтобы освободить нас из рабства князя мира сего, дать жизнь вечную. И Он пришел, как победитель, провозгласив завет Отца Небесного своему народу:

«Я Господь Бог ваш, Который вывел вас из земли Египетской, чтоб вы не были там рабами, и сокрушил узы ярма вашего, и повел вас с поднятою головою.» (Лев.26:13)

93581035_2597599307173847_5309068735976308736_o-1200x723.jpg.webp

93581035_2597599307173847_5309068735976308736_o-1200x723.jpg.webp

Мы приехали в Левен, фламандский город неподалеку от Брюсселя, потому что у нас были сведения, что Добрые Люди, приехавшие в Кельн в 12 веке и сожженные там, были именно из Бельгии, и некоторые из них из Левена. Поэтому этот город для нас тоже тем или иным образом связан с катаризмом. Давайте немного по нему пройдемся.

В античные времена, в эпоху Юлия Цезаря, здесь был римский каструм, то есть крепость, а также проходила античная дорога второстепенного значения. После раскопок здесь обнаружили остатки множества римских вилл.

Германские племена пришли сюда в 6 веке, и фактически уничтожили сложившееся галло-романское общество. Транспорт, торговля, цивилизация – все это осталось в прошлом. В Левене поселились франки. В 7 веке они приняли христианство. Тогда была построена церковь святого Петра.

В 9 веке Европу терроризировали викинги. Они жгли и разрушали все вокруг. Викинги презирали христиан, они сжигали церкви и монастыри и убивали монахов. Французский король Карломан предложил им 20 000 ливров за то, чтобы они не трогали Францию 12 лет. Викинги согласились, но многие из них расположились лагерем возле Левена.

Когда через 10 месяцев Карломан погиб на охоте, викинги сочли, что незачем соблюдать договор. 40 000 норманнов отправились на Париж. Но германский император Арнульф Каринтийский не собирался с ними договариваться. Он собрал армию и разбил их под Левеном в 891 году. Этот год считается первым упоминанием о средневековом Левене. Легенда говорит, что штандарт Левена –красно-бело-красных цветов – происходит от крови 100 тысяч викингов, павших в этом сражении на реке Дейле.

В Средневековье, когда там могли быть Добрые Люди, Левен вначале был графством – в городе находился укрепленный графский замок, а затем стал частью герцогства Брабантского и являлся очень важным торговым центром. Но мы же с вами помним, что катаризм часто распространялся именно по торговым путям.

В 12 веке в Левене появились монашеские ордена, а город сделался резиденцией герцогов Брабантских.

В 15 веке был основан Католический университет Левена. Это сделало город очень известным научным и культурным центром. Там преподавали Эразм Роттердамский и отец европейской географии Герхард Меркатор.

Недаром одной из достопримечательностей города является университетская библиотека. Правда, это здание довольно позднее. Оно построено после Первой Мировой войны, поскольку немцы полностью сожгли прежнее здание. Но бельгийцы построили еще красивее.

Церковь святого Петра в Левене вначале, как это было со многими соборами Европы, была романской. Она была построена из дерева, и в 12 веке, как раз во времена катаров, сгорела. Но в 15 веке архитекторы Сульпитиус ван Ворст, Ян Кельдерманс и Матеус де Лайенс перестроили ее в стиле высокой брабантской готики.

Церковь Святого Петра, как и другие готические здания, находится на площади Гроте Маркт, которая с 14 века представляет собой бьющееся сердце этого города.

У церкви всего одна колокольня-беффруа, остальные остались недостроенными. Все дело в том, что почва здесь очень неустойчивая, и архитекторы побоялись их достравивать, чтобы не рухнули. Тем не менее, они внесены в список ЮНЕСКО.

Возле часов сохранилась позолоченная статуя, приводящая в движение колокол.

Но осматривать церковь нужно как снаружи, так и изнутри. Тем более, что изнутри она намного красивее. И это бесплатно.

Как часто бывает в бельгийских церквях, эта готическая церковь внутри очень белая, светлая. Стрельчатые окна – одни из самых красивых, которые мне довелось видеть. Но всю прелесть интерьеру придают красивейшие алтарные преграды из мрамора, сделанные словно архитектурное кружево.

Как и во многих фламандских церквах, здесь очень красивые шопки – рождественские вертепы

Очень интересна деревянная статуя Мадонны со Спасителем 1441 года «Трон мудрости».

Впрочем, интересных статуй в церкви очень много.

Также есть средневековые надгробия. Одно из них принадлежит Генриху Первому Брабантскому.

Внутреннее убранство церкви прекрасно демонстрирует, что такое брабантская пламенеющая готика.

В церкви святого Петра есть много фламандских картин очень высокого качества, 15-17 веков, от поздней готики до барокко.

Самым главным сокровищем живописи этой церкви считается «Снятие с креста» Рогира ван дер Вейдена.

А также «Тайная вечеря» и «Мученичество святого Эразма» Дирка Баутса

12.23.JPG

Но лично для меня самой интересной была деревянная кафедра собора.

Она выполнена в стиле барокко, в 18 веке, из дуба, и ее резные фигуры иллюстрируют историю падения с лошади проповедника Норбера Шантенского. Эта историческая фигура, святой, канонизированный Римской Церковью, вызывает у меня противоречивые чувства. И вот почему.

Несколько лет назад я писала о Танхельме Фландрском, в посте об Антверпене.

https://credentes.livejournal.com/291554.html

Этот мятежный монах начала 12 века кое в чем совпадал с Добрыми Людьми, но мне так и непонятно, насколько он был с ними связан. Однако Норберт Шантенский традиционно считается противником Танхельма до такой степени, что существуют даже произведения искусства, где показана борьба Норберта и Танхельма – борьба идеологическая, но изображена реалистично, как настоящая, в частности Рубенсом. Однако меня удивило, что на самом деле эти люди никогда не встречались. Норберт приехал в Антверпен уже через несколько лет после убийства Танхельма и даже ничего о последнем не писал.

Биография самого Норберта тоже очень интересна. Я изложу здесь ее вкратце и объясню, почему меня заинтересовал католический святой во время моих «катарских» паломничеств. Он родился неподалеку от Ксантена или Шантена – легендарного города, который считается родиной Зигфрида из «Легенды о Нибелунгах». Его семья состояла в тесном родстве с правящей императорской династии. В 9-летнем возрасте он был посвящен Церкви, но поскольку император Генрих V был его двоюродным братом, Норберт стал капелланом, священником-мирянином (да-да, до Григорианских реформ так было можно!) Когда Норберту исполнилось 18, он имел священнический чин, был красавчиком-блондином арийского типа, но не приносил никаких обетов. Поскольку Норбер был человеком умным и образованным, то находился на службе императора и не зря ел свой хлеб. Особенно выдающимися были его успехи на дипломатическом поприще. Легенда гласит, что он влюбился в красавицу. Она забеременела от него и умерла при родах. Ребенок тоже не выжил. На то время Норберу исполнилось 30 лет. Он был безутешен. Однажды, когда он ехал на лошади по равнине в дождливый день, по дороге в Вестфалию, его посетило видение Рая, от которого он упал на землю. Чтобы встретиться со своими любимыми в Раю, он переживает настоящее обращение и решает полностью изменить свою жизнь. Это произошло около 1115 года, то есть именно тогда, когда был убит Танхельм Фландрский. Это событие, собственно и изображено на резной кафедре в церкви Левена.

Но я расскажу еще немного о Норберте. Он покидает двор и императорскую службу, принимает постриг и становится каноником. Его рукополагают в сан священника, но он при этом строго соблюдает монашеские обеты, особенно обет бедности. Стоит ли вспоминать, что именно эти моменты – соединение монашеского и священнического чина и соблюдение обетов – были характерны и для ортопраксии Добрых Людей. Норберт объявил, что хочет реформировать институцию каноников согласно правилам святого Августина. Но это вызвало неприятие как самих каноников, так и религиозных властей. На Норберта начали косо смотреть, его даже изгоняли. Он вынужден был уехать из Рейнских земель во Фландрию. Его арестовывали и даже подвергали церковному суду, хотя, как и в случае с Танхельмом Фландрским, не смогли толком предъявить никаких обвинений. Норберту, в отличие от Танхельма, просто повезло. Он в своих странствиях доехал до Лангедока, где встретился с тогдашним Папой, Геласием Вторым, который знал его еще по имперской дипломатии – они часто вместе выпивали, когда Геласий был не Папой, а канцлером Римской курии. Норберт всегда нравился Геласию, и он дал ему разрешение проповедовать. То есть, в карьере Норберта сыграл роль исключительно человеческий фактор.

На Норберта с папским разрешением епископы стали смотреть уже иначе. Некоторые из них – как епископы Камбре и Лаона – стали его поддерживать. К Норберту начали стекаться мужчины и женщины, которые искали жизни, посвященной Евангелию. Вскоре у него уже было 40 учеников, с которыми он основал монашеский орден для каноников – впоследствии названный премонстратским. Ему стали покровительствовать и богатые, знатные женщины, видевшие себя в роли канонисс, как, например, графиня Эрмезинда Люксембургская. В Антверпен он приезжает с миссией в 1123-24 годах, кормит голодных и демонстрирует евангельскую бедность. Возможно, поэтому к нему перешли какие-то оставшиеся сторонники Танхельма, критиковавшие Церковь за богатство и презрение к бедным. Но вся борьба Норберта с «танхелизмом» исключительно в этом и состояла.

За 10 лет орден, основанный Норбертом, приобрел огромную популярность. Но затем Норберта назначили епископом Магдебурга. Попытка реформировать тамошние нравы не только не увенчалась успехом, но закончилась попыткой его убийства. Она не удалась только благодаря счастливому случаю. Норберт был сильно подавлен, его здоровье ухудшилось, и он умер от малярии и истощения в 1134 году.

Последователи Норберта поступили с его орденом приблизительно так же, как и последователи св. Франциска. Они пошли на уступки сановникам Римской Церкви, которые ждали прекращения этого затеянного Норбертом «кошмара». Они превратили этот орден в обычный монашеский католический орден и быстро ликвидировали его женскую ветвь.

А сам Норберт был канонизирован только в 16 веке, во время борьбы с протестантизмом.

Какие выводы можно из всего этого сделать? Вся история обращения Ноберта и его борьбы за реформы католической Церкви свидетельствует о популярности, как в народе, так и среди знати, и особенно среди женщин, идеи о жизни согласно евангельским принципам. Этим же руководствовались и Добрые Люди. Но они прекрасно понимали, что реформировать Римскую Церковь не удастся, и не были столь наивны, чтобы делать из г..на конфетку. А Норберт наивно полагал, что ему это удастся. Поэтому вышло то, что вышло. Лично ему просто повезло, а дело его пропало. Но несмотря на идеологические противоречия, его и Добрых Людей его времени можно назвать братьями по духу. По крайней мере, я так считаю.

Но продолжим наше знакомство с Левеном.

На площади Гроте-маркт находится знаменитая Левенская ратуша, которая считается шедевром поздней готики. Эта ратуша, как и во многих фламандских городах, была признаком гордости городскими свободами. Поэтому ратуши в этих местах украшали богаче, чем церкви.

Левенская ратуша построена в середине 15 века, в стиле поздней брабантской пламенеющий готики. Архитекторами ратуши были те же архитекторы Сульпициус ван Ворст, Маттеус де Лайенс и Ян Кельдерманс, которые перестраивали церковь святого Петра.

Ее резьба по изящности ничем не уступает здешним кружевам, настолько витиеваты ее узоры. Особенно это видно по башням ратуши, с какой стороны на них не посмотреть.

Но в последующие столетия ратушу перестраивали и дополняли.

В 19 веке ратушу стали украшать статуями. Это огромное количество статуй на ратуше представляет исключительно местных знаменитостей – известных жителей города – ученых, художников, почетных граждан, его средневековых правителей и тех святых, которых здесь почитали.

Возле церкви святого Петра и Ратуши часто проходят выступления уличных музыкантов.

Мы еще немного прошлись по Гроте Маркет. В хорошую погоду площадь особенно впечатляет.

Еще одной достопримечательностью Левена является барочная церковь святого Михаила. Она была построена во второй половине 17 века для иезуитского колледжа. Как обычно бывает с такими церквями, храм очень богато декорирован. В архитектурном плане она похожа на церковь Иль-Джезу в Риме. Можно сказать, что во Львове стоит практически точная ее копия. Тем не менее, ее убранство так напоминает алтарь, что церковь даже считается одним из семи архитектурных чудес Левена. Хотя на мой взгляд, Левенская ратуша намного красивее.

30,31

Самым интересным архитектурным комплексом Левена является большой бегинаж. Это огромная застройка из 100 старинных зданий по обеим берегам реки Диль и на острове. Все части бегинажа соединены между собой мостами.

Бельгийские историки считают, что бегинаж был основан в Левене в 1205 году. Возможно, первые здания были построены на месте старого замка Левена. Этот комплекс настолько уникален, что даже вошел в список Всемирного Наследия ЮНЕСКО.

Напомню, что бегинажи строились для женщин, которые не хотели или не могли стать монахинями, но пытались вести посвященную Богу жизнь. Можно сказать, что религиозное движение бегинок – это попытка Римско-католической Церкви ответить на религиозное призвание женщин в катаризме. Существование бегинажей именно в Бельгии, где катаризм был популярен в 12 веке, говорит как раз об этой острой идеологической борьбе. Римская Церковь пыталась действовать методом кнута и пряника, и позволила женщинам организовываться в общины – но под строгим контролем. Правда, община могла в определенных рамках устанавливать свои правила и выбирала себе «настоятельницу».
Бегинки селились отдельно и строили собственный мир. Поэтому Левенский бегинаж представляет собой своеобразный «город в городе». Это целые улицы и несколько площадей.

Большинство зданий бегинажа, которые дошли до нашего времени, относятся к середине 17 столетия и построены из кирпича в характерном для того времени стиле.

Хотя можно обнаружить постройки и архитектурные детали 16 века.

Бегинки зарабатывали на жизнь разными ремеслами, а в Бельгии они в основном плели кружева.
Но периодически Римская Церковь обвиняла бегинок в ереси, и их движение запрещали, но затем снова восстанавливали. Таким образом и Левенский бегинаж пережил свой расцвет и упадок, но интересно, что бегинки продолжали жить здесь и до нашего времени. Последняя бегинка умерла в 1988 году, и бегинаж превратили в кампус католического университета.

Здесь живут студенты и гости вуза, поэтому на лужайках можно наблюдать фривольные сцены.

Сейчас по бегинажу можно гулять, заглядывать в разные закоулки. Он состоит из милых домиков и садиков.

Недалеко от Большого бегинажа находится часовня святого Антония. Она была построена еще в 1329 году, а потом стала церковью факультета искусств. Само здание 16 века, но оно было перестроено в 19 веке. Но интересна эта часовня тем, что в ее крипте находится тело отца Дамиана, так называемого «апостола прокаженных», которое было перенесено сюда в 1936 году.

Иосиф де Вестер, монашеское имя Дамиан, был миссионером на Гавайях во второй половине 19 века. Местное население островов, в том числе острова Молокаи, где он жил, страдало от различных эпидемий, в особенности проказы. Дамиан был обеспокоен тем, что прокаженные словно узники, их никуда не отпускают, и в то же время никто о них не заботится. Он жил с прокаженными, и заразился от них, осуществляя пастырскую деятельность. Он умер от проказы, и затем был беатифицирован. В крипте много фото и информации о деятельности Дамиана.

Затем по улицам Левена с типичной фламандской архитектурой мы прошлись до аббатства святой Гертруды.

Это августинское аббатство, предназначенное для проживания каноников благородного происхождения. Церковь аббатства построена в 14-16 веках. Колокольня построена архитектором Яном ван Роейсбреком. Но аббатство было очень повреждено во времена Второй Мировой войны. Теперь в некоторых его постройках расположены административные здания

64а.JPG

Неподалеку находится еще и Малый бегинаж Левена. Он представляет собой буквально пару переулков. Бегинаж был основан в середине 13 века возле аббатства святой Гертруды

64 з.JPG

Потом мы полезли на холм, с которого можно было видеть весь Левен, и обнаружили там еще одно аббатство, правда, не очень старое. Это аббатство Кайзерберг, основанное в конце 19 века.

64 к.JPG

А это просто улицы Левена

64 м.JPG

Здесь наше внимание привлек еще и памятник Эразму Роттердамскому.

И Меркатору

Ну и напоследок. Везде нас преследовала история очень популярной в городе святой, Маргариты Левенской или же Гордой Маргариты. Эта легенда говорит, что в начале 13 века эта девушка работала служанкой у своих родственников. Все втроем они хотели уйти в монастырь. Однажды на постоялый двор, который содержали эти самые родственники, попросилась переночевать группа паломников. Маргариту послали за вином. Тем временем паломники, которые были просто переодетыми бандитами, убили хозяев и начали грабить дом. За этим занятием их и застала Маргарита. Они ее изнасиловали, убили, перерезав горло, и бросили тело в реку. Но тут –то начались чудеса. Тело Маргариты плыло против течения и издавало чудесный свет. Благодаря этому герцог Брабантский смог поймать бандитов, а культ Маргариты сделался неотъемлемой частью жизни и культуры города. С этим мы и покидаем Левен.

В первой половине июля 2019 года мы все еще были в Яблуныце. Это мы бродим в высокой траве и среди леса на дороге между Яблуныцей и Ворохтой.

А это Рустем во дворе, где мы жили, выясняет отношения с соседским дурашливым щенком, который пытается с ним играться. К сожалению, когда мы приехали сюда в следующий раз, мы больше этого щенка не видели. Боюсь, поскольку эти дома стояли прямо на трассе, он погиб под колесами

А это Рустем вечером грызет пластиковую бутылочку на пороге дома, где мы жили.

В последний день пребывания в Яблуныце мы решили забраться на одну из гор, что по дороге на Ворохту, но залезли только на ее склон. Вокруг стали греметь тучи, и мы побоялись, что нас застанет гроза. Это лес на горе.

Рустем валяется в высокой траве и цветах.

Как здесь красиво и возвышенно! И видно Черногорский хребет, только отсюда он дальше, чем из Ясиня.

Рустем ждет вкусняшек на дороге, которая идет по холмам.

А на следующий день мы уже были в Ясиня, поднимались на урочище Боркан, а Эмма, несмотря на пасмурную погоду, охлаждалась в глубокой проточной луже.

А вот мы уже и возле столика в Боркане. Эмма и Рустем играются в перетягивание палочки.

А теперь и у самого столика. Рустем что-то нюхает, мы смотрим мобилки, а потом Рустем с Эммой просто любезничают на фоне величественных пейзажей

Мы также решили повторить поход на перевал, который вел на Косивску поляну. Мы уже ходили так с Рустемом в апреле, когда жили в Рахове. Но теперь, летом, решили повторить то же самое с Эммой. Мы приехали в Рахов и прошлись пешком до его границ, на юг, зайдя в лес в том месте, откуда поднимались на перевал весной. Когда мы шли по лесу, Рустем с Эммой очень веселились.

Из леса мы поднялись на горный балкон, откуда виднелись как горы возле Рахова, так и Румынские Карпаты

Вот мы уже и на перевале. Люди собирают чернику, а мы просто радуемся жизни.

А вот и гора Кобыла за нашей спиной.

Ниже мы спускаться уже не стали. Там долго тянутся хаты вдоль плохо заасфальтированой дороги, и не так уже интересно. А здесь снова горы, которые террасами виднеются друг за другом, уходя в бесконечность

Мы здесь на перевале перекусили, а Рустем даже поспал немного

Вот наши собаки тоже любуются пейзажами

А потом мы неожиданно для самих себя совершили подвиг и поднялись на вершину Лысой Горы, о которой я уже рассказывала. Подъем туда очень тяжелый, но мы так хотели, чтобы Эмма там побывала и полюбовалась этой красотищей.

Они так радовались, на этой горе!

А это мы уже спускаемся вниз с Лысой Горы, в Рахов.

Собаки радостно катаются по траве на спуске

И вот перед нами наверху виднеется вершина Лысой Горы, с которой мы уже сошли

30 а.jpg

И опять Ясиня, среди высокой травы.

Погода в июле в Ясине бывает очень разной, но мы никогда не унывали, и всегда ходили гулять. Нас это радовало.

Вот например, сто раз хоженная Польская дорога, но разве это мешает нам видеть все в удивительных красках лета, а Рустему ощущать себя королем?

Летом мы любили пройтись по цветущей полонине

Потом подняться в лес и пройтись неведомыми дорогами

А потом снова выйти на полонину и сверху смотреть на человеческий мир

Ну а после похода покачаться во дворе на качельках

В некоторые хмурые дни мы просто любовались пейзажами.

Прятались в высокой траве

Или отдыхали возле турбазы «Эдельвейс»

В июле мы любили гулять по вечерам.

Любимая поза Эммы, зимой и летом

Рустем укладывается спать, наигравшись

А это он с рук осматривает местность, потому что у него мелкий ножка.

На следующий день мы поехали в Ясиню, но по дороге решили заехать в Хуст и посетить развалины знаменитого Хустского замка. Этот замок был построен, как венгерская крепость в 11 веке для охраны соляных путей. Это Рустем заходит в нижние ворота.

Замок находится на высокой скале над городом Хуст. Его в свое время разрушили монголы, но затем он вновь был отстроен

Замок состоял из двух частей – внешней и внутренней. Между ними был выкопан глубокий ров, а остатки оборонительных стен сохранились до сих пор.

Рустем любит созерцать окрестности, как горный орел

Это мы уже подбираемся к внутреннему замку

Смотрим через бойницы

И снова обозреваем с высоты Хуст

Даже пытаемся лазить по стенам.

Но вот мы покидаем замок, чтобы ехать дальше

И вот мы наконец уже во дворике в Ясиня, отдыхаем

А потом как всегда мы бродили по холмам с обрадованной Эммой

И даже заходили довольно далеко в сторону Петроса

И снова мы отправляемся в далекий поход. Например, приехали в село Вороненка и пошли дорогой на Яблуныцю. Мы так уже делали в мае, но вышли на другое село – Лазещину. А теперь мы решили повторить свой поход, но уже другим маршрутом. И идти здесь красивее. Это мы уже забрались на верха Вороненко

Шли мы довольно долго и к вечеру добрались до Яблунецкого перевала. Здесь останавливаются автобусы, есть несколько турбаз и сувенирный рынок для туристов, а также многочисленные забегаловки.

Мы на территории турбазы, которая стоит прямо на перевале.

С Яблунецкого перевала мы повернули на старую дорогу, которую местные называют «польской», и которая ведет прямо в Ясиня.

Вечерело, и мы уже слегка устали. Поэтому несмотря на довольно поздний час мы сделали небольшой привал, чтобы собаки немного отдохнули, что они с энтузиазмом и делали

А потом отправились дальше, потому что уже вечерело

Мы уже совсем недалеко. Рустем ловит последние лучи солнца в высокой траве

Солнце уже совсем было на закате, когда мы спустились в Ясиня

Но с Эммой мы пробыли недолго, потому что хотели еще немного попутешествовать с Рустемом по разным местам в Карпатах. Но как всегда мы повели их в любимое урочище Боркан. Летом оно мне больше всего нравится.

Собаки здесь резвились и игрались, просто смотреть было приятно

А под конец июня мы снова поехали в Яблуныцю, туда, где уже были в мае. Это очень недалеко от Ясиня, ехать на автобусе где-то полчаса. Зато отсюда легче попасть на другие горы. Рустем умаявшись от подъема на холмы Яблуныци, валяется в траве.

Вот те же Петрос и Говерла, но с более дальнего расстояния, с других холмов.

Мы выбрали пожить пару дней в Яблуныце, чтобы наконец-то завершить гештальт, который мучил нас еще с тех времен, когда Рустему не было еще и года. Мы хотели наконец-то подняться на вершину горы Хомяк, поскольку делали несколько попыток сделать это, но неудачно.
Хомяк – это не слишком высокая, но очень живописная, отдельно стоящая вершина горного массива Горгары, на самой границе Ивано-Франковской области. Она имеет высоту всего 1542 метра. Подниматься к ней надо с долины речки Прут. Вначале дорога не слишком трудная, и ведет по лесу через небольшие прозрачные ручьи

Тропа идет серпантином, часто через каменный хаос

Потом через 10 с лишним поворотов подъема, тропа выходит на широкую полонину под названием «полонина Хомяков»

А вот оттуда уже начинается очень трудный и крутой подъем на саму вершину. Он недолгий, но мучительный, особенно в жару, и когда под ногами постоянно путаются корни можжевельника

А вот и вершина. Она стоит того

На самой вершине стоит статуя Богоматери

Мы победители, и ветер развевает нам уши.

Ну вот мы достигли цели, и спускаемся вниз

И весело идем назад по лесным тропинкам

О встрече с сакрум

Недавно миновала дата, которая в христианской религиозной традиции называется Сретением, и основана она на таком пассаже из Евангелий:

«Когда исполнились дни очищения их по закону Моисееву, принесли Его в Иерусалим, чтобы представить пред Господа… Тогда был в Иерусалиме человек, именем Симеон. Он был муж праведный и благочестивый, чающий утешения Израилева; и Дух Святый был на нем. Ему было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня. И пришел он по вдохновению в храм. И когда родитери принесли Младенца Иисуса, чтобы совершить над Ним законный обряд, он взял Его на руки, благословил Бога и сказал: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовил пред лицем всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа Твоего»

(Лук. 2:22, 25-32)

Когда читаешь эти строки, невольно задаешься вопросом: как Симеон мог радоваться, взяв на руки Младенца Христа? Ведь это означало, что пришел конец его жизни, что за его плечами уже стоит смерть. Может, подумает современный читатель, лучше не встречать Мессию, ну его, лучше жить себе дальше? «Ныне отпускаешь раба Твоего с миром» - это ведь не слова о погашении кредита по ипотеке, за ними кроется весьма мрачный для современного человека смысл.

Давайте подумаем, почему. Мне кажется, что из парадигмата современного европейского обывателя (или коллективного бессознательного) ушло представление о жизни после смерти. И в этом в большой мере виновны Церкви этого мира. Их учение о рае (возлежание на пушистых облаках, бряцание на арфе, хоровое пение и т.д.) как-то не вдохновляет людей туда стремиться. Описание адских мук далось великим Церквям не в пример лучше, но в такие садистические басни теперь, к счастью, мало кто верит.

Мне кажется, что мироощущение современного европейца вернулось к временам античности: все хорошее есть только в этом мире, а за гробовой доской – Гадес, пустота, хлад, небытие. Давно ушло из христианского коллективного сознания, что можно «последнего врага истребить – смерть» (1 Кор. 15:26). Все помыслы и мечты направлены на то, чтобы жить здесь вечно. Однако, «если мы только в этой жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков» (1 Кор. 15:19).

Но можно понять и современного человека. Так называемые христианские Церкви, Церкви мира сего, мало говорят о жизни после смерти, а если говорят, то это пугалово адскими муками. Попы больше заинтересованы в крестных ходах за урожай/победу в войне/ окончание эпидемии, они продают «исцеляющие» иконки, призывают покапать у них свечи за здоровье или за исполнение других земных желаний. Отпевание производится над уже умершим, и всем понятно, что такой акт является скорее традицией, чем помощью душе покойника.

Однако встает закономерный вопрос: а на что, собственно, надеяться современному человеку? Даже если он верит в спасительное Послание Христа, может ли он верить Его так называемым служителям? Кратко говоря, может ли христианин искать Спасения в Церкви педофилов, наследников инквизиторов, алчных и злых лже-пастырей? Но если нет, то получается, что современных людей ждет только хлад могилы и небытие.

По моему мнению, это ошибочный вывод. Христос Своим Воскресением показал, что преодолеть смерть возможно, возможно из могильной ямы сделать врата в жизнь вечную. Господь оставил после себя апостолов, чтобы держать врата в небо отверстыми. И даже если Церкви инквизиторов и Синода изгнали истинных учеников Господа из этого мира, небеса остаются отверстыми. Благой Отец Небесный ждет созревания жатвы. И когда придет час, Он пошлет Духа Святого на того, кто будет готов стать служителем Христовым. На руках такого человека не страшно будет и умереть. Потому что единственный ад – это этот мир. Тогда покидающий его и скажет: «Ныне отпускаешь раба Твоего с миром», и скажет это без ужаса. Ведь его ждет встреча с сакрум – с настоящим реальным миром.

Начало июня 2019 года мы провели еще в Ясине. Но то был последний день нашего там пребывания, и мы постарались сделать его для наших собак насыщенным. Было пасмурно, но тепло и таинственно, как часто бывает в Карпатах в начале лета.

Мы ходили в любимое урочище Боркан, которое в июне покрывается цветами и становится неузнаваемым

Там мы бродили в лесу целый день.

А на следующий день мы уехали во Львов, а потом в Болгарию, а Рустем остался с моей мамой, кошками и другими собаками. Вернулись мы только через две недели. И тут же пошли гулять с собаками в Замарстынивский парк.

Шурик с удовольствием с нами гулял

Тоже было пасмурно, но душно. Рустем с удовольствием отдыхал на скошенной траве.

А нескошенная трава вообще была в человеческий рост, хотя уже почти выгорела

А на следующий день мы пошли в поход через Брюховичский лес.Мы взяли с собой, кроме Рустема, еще Шурика и Бруну

В лесу, как всегда, было чудесно, и новая молодая зелень пышно покрывала окружающее, и мы чувствовали себя словно на дне моря

А потом отдыхали на полянке

Особенно расслаблялись Рустем с Бруной

А еще на следующий день мы отправились на Кайзер-Вальт, на небольшое озерцо парка Знесиння. Это возле Высокого Замка. Озерцо мелкое, людям здесь запрещено купаться, а вот собаки вполне могут, тем более, что воды здесь даже Рустему по пузо. С собой мы взяли Боню.

А потом мы поднялись на террасы парка Знесиння, чтобы посмотреть на Львов сверху. Это была наша последняя прогулка во Львове. На следующий день мы уехали в Карпаты.

На этот раз местом своего пребывания мы выбрали знаменитое село Колочаву в Закарпатье. Его название происходит из чешского или венгерского языков и название свое берет от речки Колочавки. А находится Колочава в Хустском районе. Его основали в 15 веке беглецы от крепостного права. Люди селились там отдельными хатами, которые потом соединялись в хутора. Поэтому территория села довольно большая. Центром села стал хутор Лаз.
В 16 веке Колочава стала зависима от аристократов Хустского замка. А после Первой мировой войны здесь действовал отряд народных разбойников-опрышков под командованием Мыколи Шугая, которого за деньги предали друзья и потом зарубили жандармы.
Теперь это известный туристический центр, в котором есть целых 10 музеев. Но нас привлекало то, что вокруг расположены очень живописные горы. Добираться до Колочавы было очень трудно. Мы доехали до Воловца, оттуда до Мижгирья, а потом нас подвез автостопом сосед хозяев, у которых мы должны были жить. Автобусом туда добраться почти нереально.
В первый же день нашего пребывания в Колочаве мы отправились в лес, пройдя немного по трассе, а потом выбравшись на полонину довольно-таки крутым маршрутом. Но несмотря на это, Рустем был доволен. Мы немного прошлись по живописному хребту, а он погонялся за палочкой.

На следующий день мы решили покорить полонину, которая виднелась прямо из окон нашего дома – полонину Красну.
На самом деле Красна – это длинный горный хребет с многочисленными ответвлениями. Одно из них находится возле Колочавы и носит название Красный Верх. Одна из вершин этого хребта – гора Топас высотой около 1500 метров привлекла наше внимание огромной металлической вышкой, и мы решили туда подняться. Когда-то вышку построили для добычи газа, но потом от этого проекта отказались, а эта местная Эйфелева башня так тут и торчит. Из нее сделали наблюдательную башню за газопроводом «Уренгой-Помары-Ужгород», который тогда еще функционировал.Чтобы туда пройти, мы прежде всего совершили утомительный подъем на первую полонину, как и вчера, а затем прошлись по нижнему хребту, даже по его траверсу. Вот какие виды оттуда открывались.

Эти полонины поросли черникой

А это мы вылезли на перевал Прыслип, нижний перевал по дороге на Полонину Красну.

Рустем отдыхает на подъеме на полонину, на следующий перевал.

Вот уже сам хребет и вышка прекрасно видны

Но наше восхождение было частично неудачным. Дело в том, что солнце в тот день палило нещадно, а Рустем ненавидит жару. Однако на полонине не было никакой тени, и он просто умирал. Мы выбрались на хребет, хотя в такую жару сами были еле живы. Но на гору Топас с вышкой уже не пошли, потому что Рустем был на последнем издыхании, и вот так лежал в тени под зонтом.

А вот спуск вниз пошел веселее. Уже вечерело, и Рустем обрадовался и играл с палочкой, тем более, что спускаться легче, чем подниматься.

А еще он погонялся за коровами, которых уже вели назад.

Несмотря на то, что мы ужасно устали от путешествия к подножию Топаса, мы на следующий день встали в 6 утра, чтобы подъехать автобусом поближе к озеру Синевир. Мы добрались до села Синевирская поляна, а дальше уже пошли пешком по трассе вдоль реки Теребля.

Через эти места проходила знаменитая линия Арпада – укрепленная линия обороны венгерский войск против наступающей Советской Армии во время Второй мировой войны, и от нее сохранилось еще несколько дзотов.

Шли мы по трассе недолго. Нас подвезли продавщицы еды и сувениров, которые пожалели нас. Они подвезли нас к самому озеру. Вход туда платный, но поскольку было еще рано и официально еще не было открыто, мы проехали вместе с ними, заодно наслаждаясь тем, что вокруг не было ни одного туриста.

Синевир или Морской глаз – это самое крупное горное озеро Украинских Карпат. Оно находится на высоте почти в 1000 метров над уровнем моря, и образовалось в результате горного обвала и землетрясения. Озеро очень чистое и глубокое. Там водится очень много форели, но ловить ее нельзя – озеро является частью Национального парка. Озеро удивительно красиво.

Пользуясь тем, что никого не было, да и день был не жаркий, мы обошли озеро кругом.

Мы еще пробовали подняться на полонину над озером, но стали собираться тучи и даже несколько раз шел дождь.

Мы спускаемся на озеро, а это старинные туннели для речек, в том числе Теребли.

От озера Синевир мы без проблем добрались домой, потому что где-то в районе обеда шел автобус, с которого можно было сделать пересадку до Колочавы. Да и погода совсем испортилась, начался сильный ливень. Но еще на следующий день в Колочаве было ясно. И мы стали подниматься по склонам горы, которая находится на другой стороне долины Колочавы – горы Дарвайка.

У нас не было особой цели, мы просто хотели погулять и полюбоваться пейзажами. За моей спиной – другие горы массива Горганы – в том числе горы Барвинок и Негреско.

Дрок цветет на склонах Дарвайки

В последний день нашего пребывания в Колочаве мы немного прошлись дорогой вдоль ручья Квасовец, которая тоже ведет к вершине Топас, но она более грязная и разбитая. Здесь тоже есть остатки линии Арпада.

А еще здесь есть центр реабилитации диких птиц. В данное время там сидел раненый беркут, который бросился на Рустема, и тот очень испугался. Ведь беркут в размахе крыльев достигает двух метров.

Рустем во второй половине мая 2019 года. Ясиня, Яблуныця

Во второй половине мая 2019 года в Ясине наконец-то стало тепло. Эмма не слишком любит жару, но вечные дожди и ей надоело, и она грелась на солнышке.

Но когда совсем уже становилось жарко, Эмма охлаждалась даже в грязной луже.

Она даже Рустема этим заразила, хотя он не любит грязи

Ну это что-то совсем маленькое, напоминает детство

Холмы покрылись зеленой травой и одуванчиками

А Рустема даже заинтересовали кротячьи норы

Но охлаждаться он предпочитал в более чистой воде

А долгими и светлыми вечерами Рустем играл в мячик во дворе среди травы.

А потом мы отправились с Рустемом в Яблуныцю. Это село находится на границе Ивано-Франковской области. Мы поселились в небольшом домике прямо на трассе. А рядом с этим домиком начинались леса и хребты с невероятными пейзажами, даже в пасмурную погоду.

Мы стали подниматься на первый же ближайший холм. Рустем резвился в зеленой траве

Здесь цветут нарциссы даже в мае, потому что этот хребет находится на высоте 1000 метров.

А это мы решили подняться на холм, на склоне которого стоял дом, в котором мы жили. Погода в Яблуныце тоже была не ахти, но все равно здесь было отлично. Кстати, Яблуныця находится очень недалекНо от Ясиня, каких-то 10 км. Но уже в другой области.

Мы выбрались на старую дорогу, которая ведет на Буковель.

Яблуныця – это самобытный гуцульский поселок, который стал курортом, как горнолыжным, так и летним. Здесь много крутых туристических баз и резиденций. Этот поселок раскинулся на огромной территории. Мы шли, и шли по хребту, и все видели красивые хаты, построенные для ублажения туристов

Яблуныця очень подходит для мизантропического отдыха, такого, как мы любим. На следующий день мы снова пошли на холм, противоположный нашему дому. Но на этот раз мы прошли дальше.

За горнолыжным подъемником, который летом не работал, оказалась старая дорога на Ворохту. Здесь было даже старинное распятие, которое поставили крестьяне в начале 20 века.

Мы дошли практически до перевала, откуда начиналось множество лесных тропок.

А вот поляна, откуда еще немного – и начинается спуск на Ворохту. Туда мы спускаться не собирались, поэтому вернулись назад.

А это Рустем лежит, положив голову на кресло и смотрит в окно, откуда видно холм, куда мы забирались в предыдущий день – по этому холму идет та самая дорога на Ворохту.

Мы подняшись по холму, по хребту которого шла дорога на Буковель. Здесь растет много смеричек, и Рустему очень нравилось по этому лесу ходить.

Было пасмурно, но довольно тепло. Над горами клубились темные тучи, из которых вот-вот грозил пролиться майский ливень, но от этого окружающие дали и горы казались еще более мистическими.

Вот так вблизи выглядит Хомяк

А вот так – Черногорский хребет, который с Яблуныци смотрится подальше, чем из Ясиня

Рустем принюхивается к тому, что принесет с собой дождевой ветер

И внезапно начинает рыть землю посреди одуванчиков

А вот часовня, с которой начинается спуск на Буковель. Мы спускаться не стали, потому что потом оттуда далеко возвращаться

Следующий день мы опять посвятили прогулке по Яблуницким холмам. Мы в них просто влюбились. Да это и не удивительно – знакомые горы оттуда выглядят грозными и величественными. Может, это из-за освещения?

А на следующий день мы снова вернулись в Ясиня. Отсюда все еще были видны снежные горы

Рустем и Эмма, задрав хвосты, гордо шествуют по Костыривке.

Эмма рада, что мы вернулись, и с удовольствием валяется на траве

А вот и Петрос, с которого еще не сошел снег

Спускаемся тропкой домой с Костыривки, а вдали виден хребет Горганы, тот самый, который так близко виден из Яблуныци.

Майское утро во дворике в Ясиня. Рустем загорает

А после завтрака мы снова идем по дороге, ведущей в небо.

С вершины холма так удобно наблюдать за окружающим

А вот и привал и ожидание вкусняшек

Под конец мая стало жарко, и мы решили подняться к любимому столику. Но чуть ниже его вешние воды образовали огромную калабаню, куда Эмма залезла охладиться, не выпуская изо рта палки, которую отняла у Рустема

Потом она уронила палку в воду, и они с Рустемом безуспешно пытались ее достать

У столика мы долго не задерживались, и полезли еще выше. Здесь лес был просто сказочным, среди темных елей зеленые дороги.

А потом мы спустились на зеленую полянку, где собаки с удовольствием резвились

Игры Рустема и Эммы – это нечто неописуемое

И снова мы позируем на фоне гор и ярко-зеленой травы

А вот и постамент возле «Сердца Карпат»

В траве возятся мыши, а могут быть и зайцы

Майская трава еще не по пояс, но скоро будет

Вот так, бегая и играясь в траве, собаки провели май 2019 года

«И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее? И никто не мог, ни на небе, ни на земле, ни под землею, раскрыть сию книгу, ни посмотреть в нее.[…] Вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил, [и может] раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее.

(Откр.5:2-3;5)

Многие считают Откровение Иоанна описанием будущего Страшного Суда. Но это не совсем так. Откровение – это то, что «дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав [оное] через Ангела Своего рабу Своему Иоанну» (Откр.1:1) Но Видение Иоанна более многоплановое, чем простое пророчество. В нем, говоря современным языком, есть как сиквел, так и приквел.
На небесах, в Царствии Отца Небесного, Иоанн видит книгу в деснице Сидящего на престоле. Она исписана изнутри и извне, запечатана семью печатями. И в этой книге, как истолковывали этот отрывок из Писаний Добрые Люди, были написаны все горести и беды этого мира. Прочесть книгу – значило б пережить все те муки, описанные в ней. Бог-Отец сказал: «Кто сможет прочесть эту книгу, спуститься в мир Сатаны, чтобы освободить народ Мой, того я нареку Сыном Моим» (Параф. Евр. 1:5) Благие Духи, ангелы, оставшиеся в Царствии у престола Божьего, побоялись даже взглянуть на книгу. Но нашелся один, «Агнец, как бы закланный», Который раскрыл книгу, сняв печати ее.
Что же было потом? Вот Иоанн видит следующее знамение: Жена, облаченная в солнце. Она готова родить, а дракон (тот самый, который хвостом своим поверг на землю из Царствия Небесного третью часть звезд, то есть благих ангелов) стал перед женою, чтобы пожрать ее младенца. (Откр. 12) Но Бог дал жене два крыла большого орла, и она улетела с младенцем в пустыню, она скрылась от ярости преследующего ее дракона.
            И вот новый приквел: знакомая всем нам с раннего детства шопка, вертеп Грот, в котором установлены ясли с сеном. Осел и вол согревают дыханием младенца. Иосиф замер в восхищении. Мария склоняется над Первенцем. А вдали спешат со своими нехитрыми дарами пастухи, которым ангел возвестил «великую радость, которая будет всем людям» (Лук. 2:10). А там, следуя за звездою, идут Цари, чтобы преподнести Младенцу Иисусу золото, ладан и смирну. Да, Добро пришло в этот мир – в мир, где правит бал его правитель, дракон. Он хотел бы пожрать Того, Кто, как заноза, вонзился в его вотчину, но не мог разглядеть Его в образе слабого младенца, которых так много рождается каждый день.
Добрые Люди по поводу Рождества Христова использовали термин «вотенение». Господь Наш принял «облик» младенца, но не стал им. «Облик» и «плоть» - между этими терминами есть большая, даже принципиальная разница. Великие Церкви века сего утверждают, что Иисус Христос – это Бого-Человек. Что, придя в наш мир Сын Божий обожествил человеческую плоть. Но если так, то и наша плоть должна стать бессмертной после прихода Спасителя, ведь дела Божьи непреходящи и нетленны. А между тем, мы видим, что это не так. Наше тело изначально, еще до рождения, несет в себе вирус смерти – этого главного врага, высшего порождения зла. Если бы Христос воплотился в человеческой плоти, Он стал бы уязвим греху. Но Сам Он так говорит о себе: «Я есмь хлеб жизни, сшедший с небес…» (Иоанн 6:51). Если бы плоть стала бого-одухотворена, не говорил бы апостол Павел: «Ибо мы знаем, что закон духовен, а я плотян, продан греху» (Рим.7:14). И не говорил бы о «внутреннем человеке» (заключенном в узах плоти ангеле), который слушает закон Божий и находит удовольствие в нем.
Но как тогда истолковать слова самого Иисуса Христа, говорящего о своей Плоти, к примеру, в Евангелии от Иоанна (6:51-58)? Ответ прост. В Прологе от Иоанна читаем: «И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца.» (Иоан.1:14) Правда, слава к Господу Нашему пришла с трудом, и по причине как раз «вотенения». Люди говорили: «Не он ли сын Иосифа-плотника?», «Отца и мать его мы знаем, и сестры его не все ли между нами?», «Это брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона!» А также: «Мы знаем Его, откуда Он; Христос же когда придет, никто не будет знать, откуда Он.» (Иоан.7:27) И даже: «Из Галилеи не приходит пророк» (Иоан. 7:52)
            Однако вотенение позволило Христу стать своим для людей. Когда пришел час, Он стал проповедовать – для того, чтобы вернуть народу Божьему память о небесной отчизне и помочь ему вернуться к Отцу Святому. Конечно, утверждение, что «Я – не от мира» и что «Я есмь хлеб, сшедший с небес» отвадили множество учеников. Потому что те, кто хотел мирских благ, не видели смысла в учении Христа. Но тем, кто остался подле Него, ученикам Своим, Христос указал путь Справедливости и Истины, передал Заповеди Божьи, даровал Духа Святого, учредил Свою Церковь. И только живя согласно этим святым заповедям, можно стать Сыном Божьим. И в этом Он послужил примером для всех нас.
            Но в Час Милосердия Он вотенился в образе младенца. Беззащитного ребенка, спеленатого, положенного в ясли на сено. И только простым сердцем людям, нищим духом, открылось, что Добро пришло в мир. Мудрецы пошли за звездой и «возрадовались радостью весьма великою» (Матф.2:10), узнав, что сбывается реченное пророками. А пастухи увидели ангела, возвестившего им благую весть. И вслед за ангелом явилось им «многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее: слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!» (Лук.2:13-14).

Христос рождается!
Славим Его!

673bb8d8578df5.78598421.jpeg

в мае 2019 года мы приехали в Ясиня, и мы как всегда стали ходить с Эммой на прогулки.

Собаки с удовольствием поднимались с нами в горы

И снова Рустем позирует на помосте возле «Сердца Карпат» на фоне все еще заснеженных Говерлы и Петроса

Однако погода в начале мая стала портиться. Стало пасмурно, но собаки все еще с удовольствием бродили по зеленой траве, и даже гонялись друг за другом.

7 мая сильно похолодало, и выше 1000 метров снова выпал снег

так что приходилось даже зимние куртки надевать

Но Рустему это совершенно не мешало рыть норы

Однако виды везде были очень мрачными, хотя это тоже привлекательно

11а.jpg

Потом немного потеплело, и мы рискнули забраться повыше даже в весенней одежде. Например, к столику. Горы оттуда смотрелись совсем белыми

Собаки на полонине, а за ними снова Петрос с Говерлой. Здесь по-моему лучшие пейзажи в Карпатах

9 мая мы наконец-то увидели солнце, и белые вершины смотрелись потрясающе

Мы очень обрадовались возможности пройтись по холмам под голубым небом

16а.JPG

Следующий день был теплее, но пасмурным. Поэтому, опасаясь попасть под дождь, мы ушли недалеко. Эмма и Рустем натужно поднимаются вверх

Рустем от удовольствия катается по зеленой траве

А потом мы позируем

Веселый Рустем тут получился большим, прямо как конь

А на Костыривке повсюду цвели одуванчики, раскрывшиеся полностью, несмотря на хмурый день

Мы дошли до каменной болванки, которую местные называют «памятником дружбы народов» - наверное он когда-то там стоял, но его давно уже на металлолом кто-то забрал. Там Рустем улегся отдохнуть и заодно попозировать на фоне Петроса

Мы полезли на холм, который является естественной границей между селами Ясиня и Лазещина. Но там нас застал дождь, и мы довольно долго дожидались его окончания под балконом какого-то недостроенного частного отеля

А как только погода чуть улучшилась, мы тут же отправились на электричке в Рахов. Там было настоящее лето уже. Мы с Эммой прошлись теми дорогами, которыми ходили с Рустемом недели за две до приезда в Ясиня. Ходили через лес

Поднимались по холмам выше улицы Буркут, но сбились с дороги. Но нам и так было хорошо

А вот мы уже и у подножия горы Лыса

Рустем на старом парапете улицы Буркут, который ведет к перевалу на Косивску поляну

А вот и отдых. Даже на конфетку не смотрит

Но в середине мая весна уже набрала сил, и все вокруг сделалось зеленым и веселым.

Пилар Хименес Санчес
Доктор исторических наук, международный коллектив исследования
катаризма и диссидентства (CIRCAED)

КАТАРИЗМ: ИНОЕ ХРИСТИАНСТВО

Отвергая папскую власть, движение, которое назвали катарами, появляется в XII столетии, разработало собственную модель философии, иерархию и таинства, отличные от Церкви Римской. Для одних это был диссидентский образ мышления, для других – ересь. Но это новое мышление воплотилось в религиозных общинах добрых мужчин и добрых женщин, как они сами себя называли.

Миниатюра в виде медальона из Библии с моралите, где изображается consolament с точки зрения францисканцев. Миниатюра изображает ортодоксию, противостоящую ереси. (вторая половина XIII века).

Катаризм, представляющий собой диссидентскую модель христианства, появляется во многих регионах латинского христианства, то есть современной Западной Европы, в середине XII века. Его рождение сегодня связывают с историческим контекстом эпохи, а его начала могут восходить к теологическим дебатам каролингских времен, то есть к IX веку. Фактически, это та самая эпоха, когда возникли первые дискуссии по поводу таинств, таких как крещение и евхаристия. На протяжении Х века проблемы зла, греха, совершенного дьяволом, а затем и происхождения последнего, так же, как и проблемы человеческой природы, воплощения Сына Божьего (Иисуса) и равенства лиц Троицы живо обсуждались в ученых кругах средневекового Запада. Собственно, в этих теологических школах, участвовавших в процессе рационализации христианства на средневековом Западе в Х, XI и XII веках можно искать начала этого диссидентства. Оно оформляется в первые десятилетия XII века, буквально на «следующий день» после окончания т.н. Григорианских реформ, проводимых папством в XI веке. Именно тогда стали обличать первых сторонников диссидентства. Отвергая модель Церкви и христианского общества, сформировавшуюся в результате Григорианских реформ, когда папская власть была поставлена выше любой другой светской и духовной власти, с претензией на руководство обществом в целом (понтификальная теократия), диссиденты предложили свою собственную модель. Они настолько хорошо укоренились под конец XII века на территориях современной Южной Франции, а также Северной и Центральной Италии, что их католические противники даже называли эти регионы «альбигойскими» или «катарскими». Убежденные в том, что именно они одни являются истинными учениками и наследниками апостолов, диссиденты называли себя «добрыми мужчинами» и «добрыми женщинами», организовывая собственные Церкви по образцу первых христианских общин.

Папа Иннокентий III, инициатор альбигойского крестового похода.

Катары. Происхождение и использование слова.

                    Немецкий монах Экберт из Шёнау в 1163 году впервые употребил термин «катары» для обозначения еретиков Рейнских земель. Происхождение слова вызвало дискуссии: некоторые считали, что это – переиначенное греческое слово «catharoi» (чистые), которое в свое время употреблял Святой Августин, описывая африканскую манихейскую секту; другие же видели отсылку к латинскому слову «catus» (кот), то есть к воплощению дьявола, поскольку катаров обвиняли в том, что они ему поклоняются. Будучи исключительно оскорбительным, слово «катары» довольно редко употреблялось в Средневековье. Между собой катары обычно называли друг друга «добрыми христианами», «добрыми мужчинами» и «добрыми женщинами», противопоставляя себя Церкви Римской, которую они считали узурпаторшей и свернувшей с истинного пути. На юге современной Франции их также называли «альбигойцами», хотя далеко не все они происходили из Альби и этого региона. Что же до их противников, то те предпочитали использовать термин «еретики», хотя этот термин охватывает и другие формы христианского диссидентства, которые Европа знала в ту эпоху. И только с новым открытием катаризма в XIX и особенно в ХХ веке использование термина «катары» стало очень популярным и утратило оскорбительную коннотацию своего первоначального значения.

Принципы катаризма
                    Ниже кратко изложены принципы, верования и правила организации катарской Церкви.
Дуализм.
                    Во времена катаров средневековое христианство в целом представляло себе мир как поле битвы между силами дьявола и Бога. Катары же пошли еще дальше, считая, что все существующее материально является творением злого начала, и только души принадлежат божественному измерению, являясь невидимыми и нематериальными.

Святые Писания.
                    Религия катаров была основана на Библии, единственном Писании, за которым они признавали божественное происхождение, особенно за Новым Заветом. Они не придавали никакой сакральной ценности последующим текстам, таким, как писания Отцов Церкви, которые с IV столетия стали основой христианской доктрины.

Таинства
                    Катаризм отвергал семь таинств, практиковавшихся в католической Церкви (крещение, евхаристия, конфирмация, брак, соборование, рукоположение, исповедь), которые они считали позднейшими установлениями, не имеющими основания в Библии. Единственным таинством, которое практиковали катары, является consolament (на окситан) или consolamentum (на латыни), в котором совмещались таинства крещения, рукоположения и соборования, исходя из контекста.

Клир.
                    Будучи организованными в Церкви, катары имели свой клир: это были добрые мужчины и добрые женщины – которых Инквизиция также называла совершенными. Только они одни могли уделять consolament. Они также отличались от простых верующих тем, что последние не должны были соблюдать обетов и правил жизни катаров, таких, как вегетарианство, целомудрие и ненасилие.

Бедность
                    Как и другие христианские монахи, катары давали обет бедности, который распространялся и на всю их Церковь. Последняя не имела в собственности ни земли, ни других средств, кроме тех, которые были заработаны ее клиром (но не с помощью подаяний). Этот образ жизни катаров ярко контрастировал с католическими орденами, которые в ту эпоху охотно демонстрировали свое богатство.

Катарская Библия из Лиона, иллюстрации из которой отражают нефигуральную эстетику катаризма.

Жителей Каркассона, в том числе и катаров, изгоняют из города отряды крестоносцев.

Pyrenees Cathares, 2014, pp. 19-21

В Рахове мы остановились практически за городом, уже на выезде, возле заправки ОККО. Этот район называется Красне плесо. Мы жили в небольшой комнатке с душем и кухонькой. Зато тут было близко к подъемам на горы. И сразу же после приезда мы полезли на Лысу гору, куда поднимались давным-давно. Но мы шли туда улицей Буркут, выходящей на перевал и Косивскую поляну. Оттуда, по правде говоря, подъем очень крутой. Но с тех мест, где мы жили, он оказался еще круче. Мы пошли от шоссе лесной дорогой вдоль небольшого впадающего в Тису ручейка.

Потом очень круто поднялись на горный балкон, прямо над районом Рахова, где мы жили. Отсюда уже виден Черногорский хребет.

Наверху уже росли нарциссы

Но это был всего лишь первый горный балкон. За ним последовали второй, третий, и так далее. И на каждый надо было подниматься нечеловеческими усилиями.

А вот мы уже вышли на улицу Буркут, недалеко от перевала, где у жителей Рахова миленькие дачи

Последний уступ перед подъемом на вершину Лысой Горы. Кстати, сама гора довольно невысокая – всего лишь 1158 метров, но подниматься на нее тяжело, как на Говерлу.

Последний подъем – практически по бездорожью, и тоже очень круто

Ну вот мы наконец и на вершине. Отсюда видны практически все украинские двухтысячники.

Эта вершина называется полониной «Роза ветров». Она довольно плоская, зато виды здесь незабываемые. Здесь все еще лежит снег

А вот мы уже и спускаемся с «Розы ветров», и Рустем как всегда требует, чтобы ему бросали палочку.

На следующий день мы полезли на другие горы. Если гора Лыса принадлежит к Свидовецкому горному массиву, то за рекой Тиса находится уже другой горный массив – Черногорский. Мы решили немного побродить там, по отрогам горы Шоймул. Она тоже невысокая, но очень крутая. Вначале мы долго шли широкой горной дорогой, которая представляет собой одну из Раховских улиц. Ведь Рахов знаменит тем, что между его улицами очень большой перепад высот – более 800 метров, и некоторые дома стоят очень высоко. Эта сторона горы тоже сильно заселена. За нами – вид на центр Рахова.

Затем мы стали подниматься по полонине, где уже не было домов, а только пастбища, и начинала расти зеленая травка. Напротив, через реку, видна гора Лыса, на которой мы были вчера.

Это самая высокая точка, куда мы долезли в тот день. За нашими спинами – покрытая лесом вершина горы Шоймул. Туда тоже шла дорога, то наверху было много воды, снега и грязи, так что в сандалиях мы бы туда не прошли.

Поэтому мы нашли себе местечко с красивым видом в лесу и устроились на пикник. Рустем, правда, вынюхал каких-то косуль и бегал за нами в самый низ ущелья.

После этого мы спустились обратно в центр Рахова.

Но больше всего нас все же манили отроги Лысой горы и перевал Буркут. Мы решили посмотреть, нельзя ли подняться туда вдоль небольшого потока, вдоль которого мы шли в первый день. Но если тогда мы сразу же свернули с тропы на езжую, хотя и проселочную дорогу, то теперь решили идти дальше по ручью.

Дорога была легкой и очень красивой, попадались замшелые живописные скалы

Мы дошли до небольшого водопадика под названием «Камьяный»

Потом тропа сворачивала вправо, пересекала небольшую полянку, а оттуда через густой лес шел довольно гуманный подъем. Мы долго шли, пока не выбрались на маленькую полонину, на которой уже стояли дачи, и поняли, что почти поднялись к улице Буркут. Поскольку был апрель, и на дачах еще никого не было, мы позволили себе устроиться на столике одной из них и перекусить. Тем более, что виды там тоже были потрясающие.

Мы попробовали подняться еще выше, и действительно нашли дорогу на улицу Буркут, практически под самым перевалом

Но было уже довольно поздно, и на следующий день мы проделали тот же самый путь, - ведь идти через водопад и лес оказалось короче, чем по дороге – и добрались уже до перевала. Но дальше тоже не прошли из-за снега на высоте в 1000 метров.

Зато Рустем влез на самую высокую скалу этого хребта.

А обратно мы опять сделали привал на дачах – Рустему это место очень понравилось.

И хотя на перевале еще лежал снег, в центре Рахова уже расцвела сакура

В последний день нашого пребывания в Рахове шел дождь, и только к вечеру мы смогли выбраться погулять. Мы решили пройтись по колее старой железной дороги, которая когда-то соединяла Рахов и Тячев. Дело в том, что часть этой дороги следовала по территории Румынии, и с распадом СССР колея была заброшена. Зато здесь можно было прогуляться по шпалам, и не шлепать по лужам.

По дороге даже встречались небольшие водопадики

Рустем смотрит на другой берег Тисы, вздувшейся от дождя

А на следующий день мы опять вернулись в Ясиня. Нас ждали холода и заснеженные горы. Ведь Рахов находится южнее и ниже

Но Рустем очень обрадовался, и весело скакал по холму Костыривка

Последний день апреля выдался ветреным и холодным. И мы снова гуляли с Эммой по старой польской дороге

Мы так соскучились за этими пейзажами

Рустем треплет ушами на ветру

Рустем отдыхает на деревянном помосте возле «Сердца Карпат»

И радуется жизни в своей любимой комнатке. Где ни путешествуй, а в Ясиня все равно лучше!

Во второй половине апреля 2019 года мы отправились на несколько дней в Яремче. С того года мы стали больше ездить по Карпатам, потому что хотелось посмотреть еще разные места. Поселились мы в небольшой комнатке базы под названием «Крым». Вернее это были комнаты при ресторане. Днем там было довольно тепло, а вечером даже холодновато, поэтом топили батареи. Сама база находилась уже практически за Яремче, на его хуторе под названием Ямна.

Хотя на самом деле Ямна – это старинное село, построенное в 1618 году, а Яремче появилось на 150 лет позже. Теперь же Ямна сделалось административной частью Яремче, его хутором. А все потому, что Яремче – это курорт.

Но Ямна, вернее, та ее часть, где мы жили, интересна еще и тем, что оттуда можно через лес выйти на тропу Довбуша, причем совершенно бесплатно. На тропу Довбуша мы пошли в первый же день, как приехали. Хотя далеко не ходили, а просто полазили по скалам.

Но во второй день мы уже решили полностью пройти этот маршрут – сначала вверх, а потом вниз. Вот внизу под нами домики Ямны, мы выбираемся на тропу.

И теперь я немного расскажу вам о Довбуше и об этом маршруте. Это мы поднимаемся лесной дорогой к тропе

Олекса Довбуш – это легендарный гуцульский Робин Гуд, который жил во времена Австрийской Империи. Его благородные разбойники – опрышки – грабили богатых –польскую шляхту, румынских бояр, венгерских феодалов - и кое-что раздавали бедным гуцулам.
Мы вышли на официальную тропу и теперь под нами блестит река Прут.

Но говорили также, что по разным пещерам в Карпатах у него было спрятано много золота. Опрышки сумели продержаться очень долго, несмотря на то, что за ними охотилась регулярная армия, потому что часто имели поддержку среди населения и применяли партизанскую тактику. Рустем у нас тоже настоящий лесной партизан

И вот уже пару сотен лет по Карпатам бродит легенда о том, что золото Довбуша до сих пор еще не найдено. Источником этой легенды был сам Олекса Довбуш. По одной из версий, его застрелил муж любовницы героя, из ревности. Но Олекса не умер сразу, а попал в руки австрийцев, и там, в тюрьме, умер от потери крови. А его тело четвертовали, и голову насадили на кол. Австрийцы пытались узнать у него, где золото, но он только сказал им, что оно спрятано на Черногорском хребте Карпат.
Вот среди таких скал и бродили опрышки.

В воспоминание об этом герое, в Яремче открыли туристический маршрут. Он проходит кольцом среди скал и леса по заповедному урочищу Дрибка. Почему этот маршрут открыли именно здесь? Да потому что среди скал Ямны очень много пещер и лазеек, и местные жители хранили поверье о том, что в одной из этих пещер Довбуш спрятал кое-что из своих несметных сокровищ. Но та же легенда говорит, что местные колдуны – мольфары – заколдовали эти сокровища, и тот, кто их найдет, окаменеет.
Рустем вылез на одну из скал. Мы поднимаемся все выше.

Но для нас на этой тропе были интересны очень красивые пейзажи, и особенно скалы причудливой формы. Здесь их множество, и хотя сама тропа протяженностью только 4 километра, по этим скалам можно бродить целый день. Маршрут, как я уже писала, платный, но мы заходили на него с нашей базы, и так вот сэкономили.
На тропе, над Яремче.

Кстати, несколько лет тому назад, Рустем здесь уже был, и даже убежал прямо в этих местах. Мы ужасно боялись, что он упадет с крутых скал, обрывающихся в Прут – флишей. Но теперь он стал уже поспокойней и посолидней, и важно фотографировался на самых живописных местах

А вот мы дошли до самого высокого места этой тропы, она называется пещерой Довбуша. Но на самом деле здесь есть высокий утес и много разных ходов, а пещеры мы так и не обнаружили.

Начинаем спуск вниз, но мы сюда еще вернемся.

Рустем рыщет под камнями, наверное ищет сокровища или же, что вероятнее, какую-то дичь.

А так начиналось наше утро

На следующий день мы влезли на полонину напротив Скал Довбуша, через реку Прут и железнодорожное полотно. Подъем сюда был довольно крутым.

Но нас это не остановило, и мы полезли дальше, на вершину холма, поросшую лесом.

Дорога какое-то время шла по холму почти ровно

Рустем здесь бегал и игрался с палками, пока не устал и не свалился.

Но оказалось, что нужно подниматься еще выше

Единственный отдых для Рустема был – погрызть очередную палку

Потом мы дошли до грязи и снега, и вынуждены были спуститься вниз. Это мы на мосту через Прут.

На следующий день мы снова отправились гулять по местам возле тропы Довбуша, но на этот раз решили зайти туда сверху. Из Ямны проселочной дорогой мы выбрались на полонину под горой Маковыця. Здесь неподалеку находится ретрансляционная вышка. Несколько лет назад мы поднимались с Рустемом на саму эту гору, и теперь решили только ограничиться полониной.

Здесь Рустем попозировал на фоне потрясающих видов на Яремче и хребет Горганы.

Ну, мы тоже решили попозировать

Возле самого подъема на Маковицу мы нашли небольшой сарайчик, где устроились на обед

Поевши, Рустем решил покачаться, поваляться и поиграть с палочкой

А вот обратно мы снова спустились через тропу Довбуша. Это Рустем смотрит вниз со скалы, напоминающей «язык тролля»

Потом мы поехали во Львов, чтобы проголосовать во втором туре.

А на следующий день мы решили поехать пожить немного в Рахове, просто для интереса. И вот, Рустем уже сидит в поезде и нетерпеливо смотрит в окно.

Начало апреля 2019 года Рустем провел во Львове. Было тепло, и лес покрылся весенней зеленью.

Рустем как всегда резвился в лесу не один, а с другими собаками. Например, с Боней.

Боня для Рустема не самая лучшая подружка по охоте, но ее тоже что-то в лесу интересует

Рустем в осеннем лесу крупным планом

Рустем и Боня отдыхают, набегавшись

Кто-то показался на дороге

Настало время поиграть

Рустем и Боня делят мячик

А это мы уже бродим по лесу с Рустемом и Бруной. Стало совсем тепло.

С той же Бруной, но на пустыре возле стадиона СКА. Все никак не наиграются

Лес покрылся ковром из белых цветов – кажется это дикие анемоны. Опять мы взяли с собой Боню, а Рустема для фотосессии приходилось держать на поводке.

А если с поводка спустить, то он тут же бросался исследовать весенние запахи.

.
Боня уставала намного быстрее, чем Рустем и постоянно ложилась и отдыхала. Ей было жарко.

Когда Рустем уходил подальше, Боня не могла понять, куда он делся.

А вот Рустемчик позирует на фоне цветущей форзиции, это уже стало нашей традицией

Во второй декаде апреля мы снова отправились на Закарпатье, но на этот раз решили попутешествовать в других местах и выбрали для этого очень колоритное село Синяк, неподалеку от Мукачево. Это местная часовня в виде грота

Приехали мы туда под вечер, но сразу же отправились побродить по селу. Оно и вправду было очень интересным. Село это основали немецкие и чешские переселенцы в 19 веке. Раньше оно называлось Блаубад. В отличие от многих по-славянски запущенных закарпатских селений, Синяк производит впечатление чрезмерной аккуратности.

Местный римско-католический храм.

У нас в первый вечер пребывания даже хватило времени на то, чтобы подняться повыше – Синяк находится в горах, но не на очень большой высоте, всего 450 метров над уровнем моря – и погулять в здешнем лесу.

Жить здесь Рустему понравилось, и на следующее утро он с удовольствием валялся на коврике.

В первый день мы просто расслаблялись и обследовали окрестности

А вот и дом, где мы жили.

Там была летняя кухня и качели

Как обычно, мы немного погуляли в лесу

А потом спустились вниз, к санаторию. Наверное, нужно сказать об этом несколько слов. Существует местная легенда о том, что где-то здесь находилось некое Синее болото, которое так назвали за синеватый цвет воды. Местные чабаны заметили, что когда овцы пили эту воду, то практически не болели. В документах целебный источник «Синявский ключ» упоминается в 1783 года. А в 30-х годах 19 века семья графа Шенборна, которая жила неподалеку, устроила тут курорт. Были открыты первые купальни и корчма для обслуживания охочих.
В 20 веке в селе было построено несколько гостиниц и открыт санаторий «Синяк», который существует до сих пор. Здесь лечат нервную систему и двигательный аппарат. Возле санатория зимой функционирует горнолыжный подъемник. Мы прошлись по парку санатория и возле источника.

А это Рустем спит на кресле в комнате частного отеля, где мы жили

Старинные купальни Синяка

От санатория «Синяк» проложен маркированный маршрут к горе Обавский камень. Здесь было в апреле довольно сложно идти, потому что дорога почти полностью заросла ежевикой и покрылась болотами. Мы шли в кроссовках, а на склонах горы, хотя она не очень высокая – всего 979 метров – еще лежал снег

А вот и вершина горы, с которой можно любоваться хребтами Плишки и Товстый. Хотя сам хребет покрыт лесами, но поверхность вершины – лысая.

Вершина Обавского камня расположена на очень крутой скале, высотой 80 метров.Мы спустились ниже, и вот так выглядит сама скала.

На следующий день мы отправились старой лесной дорогой в Берегвар. Это дворец – бывшая резиденция и охотничий дом графов Шенборнов. Когда-то эти земли принадлежали мятежному венгерскому аристократу Берчени, но были конфискованы австрийским правительством и переданы архиепископу Шенборну, который, в свою очередь, отдал их родственникам. Графы Шенборны разбили здесь парк-дендрарий, а теперь на месте их замка находится санаторий «Карпаты», а дендрарий превращен в парк санатория. В центре парка – декоративное озеро.

Охотничий замок построен в стиле романтической эклектики. Там смешаны готические и средневековые мотивы. У него 365 окон по количеству дней в году.

В парке замка высажено много редких пород деревьев, а в апреле здесь цвели магнолии.

В парке также есть свой зоосад, где в вольерах в основном олени и косули.

Мы попытались подняться на склоны хребтов с другой стороны села Синяк, но добрались только до ближайшей полонины по довольно крутой лесной дороге. Мы здесь оставались всего лишь на пару дней, но впечатления от Синяка были потрясающие.

Начинаю размещать биографию Пейре Отье авторства Анн Бренон. "Последний из катаров"

Анн Бренон. Последний из катаров. Биография Пейре Отье. Окончание предисловия

Анн Бренон, Последний из катаров. Биография Пейре Отье. Ч.1 Укоренение. гл.1

Анн Бренон. Последний из катаров. Биография Пейре Отье. Ч.1. Укоренение. Гл.2.

Анн Бренон. Последний из катаров. Биография Пейре Отье. Ч.1. Укоренение. Гл.3.

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 2. Обращение. Глава 4. Славный нотариус из Акса

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 2. Обращение. Глава 5. От антиконформизма до обращения

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 2. Обращение. Глава 5. Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 2. Обращение. Глава 6. Отбытие

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 2. Обращение. Глава 6. Отбытие. Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 2. Обращение. Глава 7. Действовать любой ценой

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 3. Посвящение. Глава 8. В Италии.

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 3. Посвящение. Глава 8. Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 3. Посвящение. Глава 9. Поставить все на карту.

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 3. Посвящение. Глава 9. Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 3. Посвящение. Глава 10. Великое возвращение

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 3. Посвящение. Глава 10. Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 4. Реконкиста. Глава 11. Укоренение в Сабартес

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 4. Реконкиста. Глава 11. Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 4. Реконкиста. Глава 12. Убежище в Ларнате

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 4. Реконкиста. Глава 12. Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Ч. 4. Реконкиста. Глава 13. Великое возвращение. Нотариус и граф

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 4. Реконкиста. Глава 14. Тулузский апостол

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 4. Реконкиста. Глава 15. Церковь Севера

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 4. Реконкиста. Глава 16. Пастухи Разес

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 4. Реконкиста. Глава 17. Горожане Лиму

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 5. Старший Пейре из Акса. Глава 18. В подполье

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 5. Глава 18. В подполье. Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 5. Старший Пейре из Акса. Глава 19. Устроитель

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 5. Глава 20. Харизматический Пастырь

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 5. Глава 20. Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 6. Инквизиция. Глава 21. ПЕРВЫЙ ТРЕВОЖНЫЙ СИГНАЛ

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 6. Инквизиция. Глава 22. Средства сопротивления

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 6. Инквизиция. Глава 22. Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 6. Инквизиция. Глава 23. Время костров

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 6. Инквизиция. Глава 23. Время костров. Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 6. Инквизиция. Глава 24. Великая травля

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 6. Инквизиция. Глава 24. Великая травля. Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 7. Страсти (1309-1310). Глава 25. Арест

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 7. Страсти (1309-1310). Глава 25. Арест. Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 7. Страсти (1309-1310). Глава 26. Во власти Бернарда Ги.

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 7. Страсти (1309-1310). Глава 26. Окончание.

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 7. Страсти (1309-1310). Глава 27. Воскресенье страстей

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 7. Страсти. Глава 27. Воскресенье страстей. Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 6. Инквизиция. Глава 28. С самой высокой огненной башни

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 6. Инквизиция. Глава 28 Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Эпилог. Смерть Церкви

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Эпилог. Смерть Церкви. Окончание

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Приложения

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Приложения 1

Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Окончание

Рустем во второй половине марта 2019 года.

В марте снег уже почти совсем растаял. Остались только отдельные его клочья, и Эмма пыталась их использовать, чтобы представлять себе зиму.

Эмма любила знакомиться с собачками на верхних хуторах, на холмах, куда мы забредали. Рустему это не очень нравилось, но приходилось смиряться.

,
Мы ходим по холму, идущему в сторону села Лазещина. Везде довольно грязно, то мы просто обследуем эти холмы, но далеко в лес не уходим.

Мы поднялись на самый верх этого холма.

Чем выше поднимаемся, тем больше снега. И тем интереснее Рустему

8а.jpg

А наверху снег еще лежит довольно толстым слоем, хотя и местами.

Мы катаемся по снегу, а Рустем следит за нашими забавами.

Рустему интересно, что там, под слоем снега

Собаки тоже веселятся вовсю

Рустем забрался на самый верх, чтобы лучше все видеть

А хозяйки продолжают кататься

Но Рустему это занятие уже надоело, он хочет идти дальше

Во второй декаде марта, когда, наконец, потеплело, мы прошлись довольно далеко по так называемой старой дороге на Буковель. На самом деле она ни до какого Буковеля не доходит, а заводит на вырубки и в какие-то дикие ущелья, но все равно идти по ней интересно. Начинается она в самом центре Ясиня, а потом идет по холму.

На самой вершине холма, в лесу, на границей между Ясиня и Черной Тисой, дорога идет по лесу, где в любую пору года огромные лужи из-за того, что здесь ездят грузовики. Но собаки очень интересуются этими лужами, наверное из-за того, что просыпаются жабы

Мы вышли на хребет, к верхним хуторам. Отсюда тоже открываются очень красивые виды. Мы любим это место. Видны глубокие ущелья и хребет Горганы с Хомяком с одной стороны, и Черногорский хребет с Петросом и Говерлой– с другой. А сзади остается Свидовецкий хребет с Блызныцей

В этой беседке мы пообедали и пошли назад

Но все же чаще всего мы ходили в урочище Боркан. Во-первых, оно очень лесистое, и Рустем с Эммой его любят. Здесь водится много оленей.

К тому же на дороге стоит наше любимое место с красивым видом и деревянным столиком. Там можно перекусить, любуясь горами, и согреть Рустема под курткой.

Потом как обычно Рустем с Эммой веселятся и отнимают друг у друга палочку.

И только когда все набегаются, можно с ними устраивать фотосессию

В конце марта 2019 года мы вернулись во Львов. Здесь было уже совсем тепло, и Рустем играл с Бруной в парке неподалеку от дома.

Пользуясь хорошей погодой, мы с Рустемом и Шуриком пошли гулять в Парк Франка или бывшие иезуитские сады.

Рустем весной красавчик, просто загляденье

Мы прошлись практически по всем аллеям парка

Рустем все никак не мог оторваться от собачьего чата на клумбах

Затем мы пошли гулять в другой парк, который называется «Цитадель». Он построен на месте комплекса австрийских укреплений и фортификаций, построенных в середине 19 столетия. Его построили из-за того, что в те времена была высокая вероятность войны между Австрийской и Российской империями, а Львов в то время входил в состав империи Габсбургов. Во время Второй мировой войны в казармах располагался немецкий лагерь для военнопленных. Теперь же многие помещения и башни принадлежат разным владельцам. Несколько из них перестроили под видовой отель «Цитадель Инн», где мы и гуляли.

С Цитадели мы спустились в еще один парк – парк Культуры. Здесь Рустем даже познакомился с видной девушкой.

Это бывший советский кинотеатр «Дружба», перестроенный под современный развлекательный киноконцертный зал, с рестораном и детской площадкой. Мы здесь тоже устроили фотосессию.

Мы с Рустемом и Шуриком на аллеях парка.

Поскольку дни были очень теплые и солнечные, мы продолжали наши прогулки. Это Высокий Замок.

А в последний день марта 2019 года у нас были выборы, но мы решили пойти на участок вечером, и посвятить этот день прогулке на Чертовы скалы. Там мы бывали уже неоднократно, но к скалам ведет множество дорог, и мы выбрали эту, через Винниковский лес, с одного из холмов Львова.

Дорога вилась по холму, и хотя лес еще был голый, стало очень тепло, а трава такая зеленая, что больно глазам.

Рустем резвился и бегал, наверное на него действовала весна.

А вот мы уже и возле Чортовых скал

Мы прошлись по самым живописным местам

Рустем все искал, кто прячется в щелях, и можно ли здесь поохотиться.

А под конец дня мы сфотографировались перед избирательным участком. У меня уже тогда были плохие предчувствия, и они, к сожалению, свершились. Но по крайней мере, мы хотя бы голосовали за Порошенко.

Аббревиатуры

G.A.Pal. – Реестр Инквизиции Жоффре д’Абли (1308-1309). Изд. Annette Pales Gobilliard. L’inquisiteur Geoffroy d’Ablis et les cathares en comte de Foix. CNRS. 1984

B.G.Limb. - Приговоры Бернарда Ги (1308-1323). Изд. Philip a Limborch. Historia Inquisitionis, vol. II. Amsterdam, 1692.

B.G.Pal. - Изд. Annette Pales Gobilliard. Le Livre des sentences de l’inquisiteur Bernard Gui. CNRS 2002.

J.F.lat - Реестр Инквизиции Жака Фурнье (1318-1325). Латинское издание Jean Duvernoy, Le Registre d’Inquisition de Jacques Fournier, eveque de Pamiers, 3 vol., Privat, 1965.

J.F. – Французское изд.: Jean Duvernoy, Le Registre d’Inquisition de Jacques Fournier, eveque de Pamiers, 3 vol., Mouton, 1977-1978.

B.G.Mol. - Изд. Georges Mollat, Бернард Ги. Учебник инквизитора Practica Inquisitionis. Le manuel de l’inquisiteur de Bernard Gui. 2 vol. Les Belles Lettres, 1964.

B.de Caux. Duv – Реестр Бернара де Ко (1246-1247). Изд. Jean Duvernoy, «Registre de Bernard de Caux, Pamiers, 1246-1247” Extr. Bulletin de la Societe Ariegeoise des Sciences, Lettres et Arts, 1990.

Comptes royaux – Королевские счета (1314 -1328). Изд. Robert Fawtier et Francois Maillard. Documents financiers. Comptes royaux, 1285-1328. Recueil des Historiens de la France, 1953-1961.

H.G.L. – Общая история Лангедока. Histoire generale de Languedoc. (Dom Devic et Dom Vaissete), Privat et Claude Tchou для Bibliotheque des Introuvables, 2004.

Baudon, Relations – Charles Baudon de Mony, Relations des comtes de Foix avec la Catalogne jusqu’au commencement du XIV siècle. Paris, Alphonse Picard et fils, 1896.

Brenon, Archipels – Anne Brenon. Les Archipels cathares. L’Hydre Editions, 2002.

Brenon, Femmes - Anne Brenon. Les Femmes cathares. Tempus, 2005.

Brenon, Inquisition - Anne Brenon. Inquisition a Montaillou (1300-1325). L’Hydre Editions, 2005

Duvernoy, Histoire - Jean Duvernoy, Histoire des cathares. Privat, 1977

Duvernoy, Pierre Autier - Jean Duvernoy, “Pierre Autier” в Cahiers d’Etudes cathares. 47, automne 1970, p. 9-49.

Nelli, Ecritures – Rene Nelli. Ecritures cathares. Nouvelle edition actualisee et augmentee par Anne Brenon. Le Rocher, 1995

Pailhes, Comtes – Claudine Pailhes, L’Ariege des comtes et des cathares. Milan, 1992

Хронология

Катаризм в Лангедоке и Пейре Отье

XIII-XIV века

(События жизни Пейре Отье отмечены «тире»)

1194-1222 Апогей катаризма в Окситании. Раймонд VI - граф Тулузский. Раймонд Рожер Тренкавель в это время виконт Каркассона и Альби, Раймонд Рожер IV граф де Фуа, а Филипп Август – король Франции.

1198-1216 Понтификат Иннокентия III.

1202-1206 Поражение цистерцианских миссий, посланных Папой в Лангедок.

1206 Начало контр-проповедей Доминика из Калеруэги и Диего из Осмы.

1208 Убийство легата Пьера де Кастельно. Призыв Папы к крестовому походу против графов, защищающих еретиков.

1209 Начало крестового похода. Массовое убийство в Безье, взятие Каркассона, смерть Раймонда Рожера Тренкавеля. Симон де Монфор – виконт Каркассона.

1210-1215 Симон де Монфор завоевывает виконтство Тренкавеля и становится графом Тулузским. Огромные массовые костры еретиков.

1213 Битва при Мюрет. Поражение окситано-каталонской коалиции и победа Монфора. Смерть короля Арагона, который пришел защищать своего шурина, Раймонда Тулузского.

1215 IV Латеранский Собор лишает земель графа Тулузского в пользу Симона де Монфора.

1216 Начало реконкисты Раймонда VI Тулузского и его сына, молодого графа.

1218 Симон де Монфор убит при осаде Тулузы. Окситанская реконкиста.

1222-1249 Раймонд VII граф Тулузы.

1223-1241 Рожер Бернат II граф де Фуа.

1224 Раймонд Тренкавель возвращается в Каркассон. Амори де Монфор, побежденный, передал свои права Французской короне.

1226 Королевский крестовый поход Людовика VIII. Каркассон становится французским сенешальством.

1226-1270 Людовик IX (Святой) король Франции.

1227-1229 Войны в Кабарете и Лиму. Последнее сопротивление вассалов Тренкавеля против королевской французской армии.

1227-1239 Кровавые пред-инквизиторские миссии Конрада Марбургского в немецких землях и Робера ле Бугра во Фландрии, Бургундии и Шампани.

1229 Договор Мо-Париж. Капитуляция Раймонда VII Тулузского и Рожера Берната II де Фуа. Окончание Альбигойского крестового похода. Королевскими французскими сенешальствами становятся Каркассон-Безье и Бокер-Ним. Катарские Церкви уходят в подполье.

- Около 1232 Первый Пейре Отье и его жена Раймонда принимают Добрых Людей в своем доме в Аксе.

1233 Папа Григорий IХ основывает Инквизицию

1237 Расследования, осуждение на костер, совершенные епископом Уржель в виконстве Кастельбо и Сьерра де Кади.

1239 Костер в Мон-Эме в Шампани (180 сожженных). Уничтожение катарской Церкви Франции.

1240 Война виконта. Раймонд Тренкавель терпит поражение, пытаясь отвоевать свои владения у короля Франции.

1241-1265 Рожер IV граф де Фуа.

1242-1243 Война графа. Раймонд VII собирает коалицию против короля Франции, но его союзники побеждены.

16 марта 1244 Костер в Монсегюре (225 сожженных). Уничтожение катарских Церквей Тулузен и Разес.

- Около 1245 Рождение Пейре Отье, будущего нотариуса из Акса, возможно, внука первого Пейре Отье.

- Около 1246 Первый Пейре Отье упоминается как Добрый Человек, а его сын Раймонд как его проводник.

1246-1248 Расследования инквизитора Бернарда де Ко в графстве Фуа.

1249 Смерть Раймонда VII Тулузского. Ему наследует его зять, Альфонс де Пуатье, брат Людовика IХ.

1258 Договор в Корбей, который обозначил границы между Францией и Арагоном.

4 сентября 1258 В Перпиньяне сожжен как рецидивист Бернат д’Айю, дядя графа де Фуа.

1265-1302 Рожер Бернат III граф де Фуа.

2 ноября 1269 Инквизиция Арагона осудила на эксгумацию и костер останки графини Эрмессенды де Фуа и ее отца Арнота де Кастельбо.

1271 Смерть Жанны Тулузской и Альфонса де Пуатье. Присоединение графства Тулузского к королевскому домену.

Июнь 1272 Рожер Бернат III де Фуа заточен в Каркассоне королем Франции.

- 17 февраля 1273 Первый известный акт Пейре Отье, «гражданского нотариуса Акса и Лордата» (нотариальное расследование по поводу арагонской принадлежности замка Лордат).

- 6 мая 1275 Второй акт Пейре Отье, «нотариус присягнул в присутствии Гийома де Роде, публичного нотариуса Тараскона, который его подписал» (граф де Фуа оставил жителям Андорры их право cugutia в обмен на их феодальное подчинение).

1278 Костер на аренах Вероны (200 сожженных). Уничтожение итальянских катарских Церквей.

1280-1283 Рожер Бернат де Фуа узник короля Пере III Арагонского в Балагуэре.

- 5 июня 1284 Третий акт Пейре Отье, «гражданского нотариуса Акса» (копия договора между графом де Фуа и де Палларс и виконтом де Кардона).

1285 Заговор против архивов каркассонской Инквизиции. Письмо консулов бурга, обличающих условия в Муре Каркассона.

1295-1305 «Каркассонское безумие».

- 1297 Обращение Пейре и Гийома Отье; они продали свое имущество и уехали в Италию.

- 1299- зима 1300 Великое возвращение из Италии Добрых Людей. Миссии в Тулузе и Сабартес.

- Лето 1300 Пейре Отье в Ларнате со своим братом Гийомом посвящает сына Жаума и Понса Бэйля. Несколькими месяцами спустя Пейре и Гийом Отье посвящают также Понса де На Рика.

- 1300-1301 Первые миссии в Разес, Лаурагес и Тулузской Гаскони.

- 1301 Большое собрание Добрых Людей в Лиму.

- 2 марта 1302 Пере Отье уделяет утешение на ложе смерти Рожеру Бернату III де Фуа в его замке в Тарасконе.

1302-1315 Гастон I – граф Фуа-Беарна.

Убийство в Ананьи. Смерть Папы Бонифация VIII.

Народ Каркассона с Бернатом Делисье и Жаном де Пикиньи штурмует Мур.

1303-1316 Жоффре д’Абли инквизитор Каркассона.

1303-1304 Понтификат Бенедикта ХI.

29 ноября 1304 Сорок консулов и именитых людей были повешены в Лиму.

1304-1305 Возвращение катарского диакона Берната из Монтегут в Тулузен.

1305 Предательство Гийома Пейре-Кавайе.

Март 1305 Арнот Дюпра является преемником Гийома Муриса, инквизитора Тулузы.

Весна или лето 1305 Гийом Белибаст убивает пастуха и уходит в подполье к катарам.

5 июня 1305 Папой избран Клемент V.

- 8 сентября 1305 Арест, а затем бегство Жаума Отье и Праде Тавернье. Пейре Отье и Амиель из Перль бегут в Верден-Лаурагес, Прюнет, а потом в Борн. Верующие из Арка и Прюнета отправляются в Лион к папскому исповеднику.

28 сентября 1305 Повешены 15 консулов и именитых людей Каркассона.

Осень-зима 1305 Инквизиторские облавы в Лаурагес (Верден и др.) и в Тулузен (Борн и др.).

1305-1306 Расследования каркассонской Инквизиции в Разес. Арест семьи Белибастов.

24 июня 1306 Гильельма Маури поселяется в Рабастене с братьями Белибастами.

Июль 1306 Схвачены проводники Пейре Раймонд дез Уго и Гийом Фалькет.

Сентябрь 1306 Смерть Арнота Дюпра.

- Праздник Всех Святых 1306 Пейре Отье посвящает Пейре Санса в Бельвезе.

- Зима 1306-1307 Посвящение Рамонета Фабра возложением рук Пейре Отье, Пейре Санса и Фелипа де Талайрака вв Верльяке.

- Между 1306 и 1308 Шесть членов семьи де Лантар из Монклер получили утешение на ложе смерти от Пейре Отье.

1307-1323 Бернард Ги инквизитор Тулузы.

- 1307 Пейре Отье утешает Бараньону Пейре в Бопюй у Арнота Мауреля.

- Лето 1307 Последнее путешествие Пейре Отье в Сабартес.

3 марта 1308 Первое Генеральное Сермон Бернарда Ги. Первые костры рецидивистов.

- Пейре Сансу удается бежать и предупредить Пейре Отье в Рабастене.

Май 1308 Первые расследования Жоффре д’Абли в Сабартес. Семья Отье допрошена. Первая инквизиторская зачистка в Монтайю.

- 24 июня 1308 Пейре Отье в Буийаке беспокоится о Пейре Сансе.

- 29 сентября 1308 – 23 мая 1309 Пейре Отье прячется в Верльяке у Бертрана и Видали Саллес.

- 3 марта 1309 Жаум Отье сожжен в Каркассоне.

- Пост 1309 Гийом Отье посещает своего брата Пейре в Верльяке. Фелип де Талайрак и Гийом Белибаст бегут из Мура Каркассона и достигают Эмпурдана. К лету Фелип возвращается в Лаурагес.

- Весна 1309 Пейре Отье и Пейре Санс посвящают Санса Меркадье в Верльяке. Схвачен проводник Пейре Бернье.

25 мая 1309 Второе Генеральное Сермон Бернарда Ги. Проводник Гийом Фалькет осужден на тесный Мур, а Пейре Бернье, рецидивист, передан светской власти для сожжения.

- Июнь 1309 Пейре Отье и его проводник Пейре Саллес прибывают на хутор братьев Маурелей, Бургундцев, между Верденом-на-Гаронне и Буийаком в Тулузской Гаскони.

- Июнь-июль 1309 Пейре Отье прячется на хуторе братьев Маурелей. Санс Меркадье навещает его. Оба они покидают хутор и возвращаются в Бопюй.

25 июля (день Святого Иакова) 1309 Инквизиционные обыски в Верльяке, Бельвезе, Рабастене, Варенн и т.д. Санс Меркадье присоединяется к Пейре Сансу, который прячется в Марньяке, около Монклер.

- 10 августа (день Святого Лаврентия) 1309 Увещевательное послание Бернарда Ги о поимке Пейре Отье, Пейре Санса и Санса Меркадье. Санс Меркадье совершает самоубийство.

- Середина августа 1309 Арест Пейре Отье, когда он вместе с дочерью Гильельмой покинул хутор Бургундцев. Он узник Бернарда Ги в Тулузе.

15 августа или 8 сентября 1309 Облава в Монтайю Инквизицией Каркассона.

- Октябрь 1309 Амиель из Перль схвачен в Верден-Лаурагес и подвергнут перекрестному допросу с Пейре Отье Инквизицией Тулузы. Раймонд Фабр, схваченный в Верден-Лаурагес, переведен в Инквизицию Каркассона. Он отрекся.

23 октября 1309 Бернард Ги провозглашает приговор, обрекающий на костер Амиеля из Перль, «в спешном порядке», в связи с объявленной тем голодовкой.

Осень 1309 Пейре Санс, Фелип де Талайрак и Гийом Отье прячутся у семьи Уго возле Тарабель.

Конец 1309 года Гийом Отье арестован в Лаурагес и сожжен в Каркассоне.

Зима 1309-1310 Костер Андрю из Праде.

Январь 1310 Инквизиторский обыск у семьи Уго. Пейре Сансу удалось бежать. Арестованы Понс и Бруна дез Уго.

Весна 1310 Костер Арнота Марти в Каркассоне. Фелип де Талайрак, узник в Тулузе, возможно, тоже вскоре был сожжен в Каркассоне.

5 апреля 1310 Третье генеральное Сермон Бернарда Ги. 61 верующий осужден на Мур, в том числе и проводник Пейре Раймонд дез Уго; 17 рецидивистов осуждены на костер, в том числе и Пейре Гийом из Прюнет.

6-9 апреля 1310 В Тулузе сожжены 16 рецидивистов.

- 9 апреля 1310 Приговор Пейре Отье, вынесенный Бернардом Ги и Жоффре д’Абли.

- 10 апреля 1310 Костер в Тулузе Пейре Отье и Пейре Гийома из Прюнет.

24 апреля 1310 Проводник Гийом Фалькет с четырьмя товарищами бежал из Мура Тулузы.

1312 Азалаис, вдова Пейре Отье, его дочь Монтана и его сын Арнот; брат Пейре Отье Раймонд и его жена Эксклармонда; Гайларда, вдова Гийома Отье; их племянники Гийом и Пейре де Роде, отмечены как узники Мура Каркассона.

23 апреля 1312 Четвертое генеральное Сермон Бернарда Ги.

22 мая 1312 Генеральное Сермон Жоффре д’Абли в Каркассоне.

20 сентября 1313 Пейре Раймонд дез Уго в своих застенках объявил голодовку и был осужден на костер как еретик и рецидивист.

7 марта 1316 Пятое генеральное Сермон Бернарда Ги.

1318-1325 Жак Фурнье епископ Памье и инквизитор в графстве Фуа.

1319 Процесс Берната Делисье, который вели Жак Фурнье и епископ Сен-Папуля.

Великий Пост 1321 Гийом Белибаст схвачен в Тирвии (графство дю Паллар). Он был передан Инквизиции Каркассона и позже сожжен в Виллеруж Терменез после сентября 1321.

24 апреля 1323 Генеральное Сермон каркассонской Инквизиции. Четыре рецидивиста осуждены на костер.

12 августа 1324 Генеральное Сермон Жака Фурнье в Памье. Пейре Маури из Монтайю осужден на тесный Мур.

1325 Одна рецидивистка сожжена в Каркассоне.

1329 Четверо рецидивистов сожжены в Каркассоне. Последние приговоры Инквизиции в Памье.

Библиография

Основные документальные источники

Трактаты и ритуалы катаров

Rene Nelli. Ecritures cathares. Nouvelle edition actualisee et augmentee par Anne Brenon. Le Rocher, 1995.

Акты Пейре Отье и другие документы

Акт 1273 года: Barselona, Archivo de la Corona de Aragon, perg Jaime I 2143. Ed. Charles Baudon de Mony, Relations des comtes de Foix avec la Catalogne jusqu’au commencement du XIV siècle. Paris, Alphonse Picard et fils, 1896, vol. 2, p. 149-152.

Акт 1275 года: Paris, A.N. J 879, 73. Ed. Charles Baudon de Mony, op. cit., vol. 2, p. 152-154. Trad. Jean Duvernoy, “Le droit de cugutia et le pareage d’Andorre” dans Heresis 18, juin 1992, p. 43-53.

Акт 1284 года: Paris, A.N. J 879, 79. Ed. Charles Baudon de Mony, op. cit., vol. 2, p. 217-220.

Foix, A.D. Ariege, E6: Inventaire general de tous les actes, titres et papiers qui sont trouves aux archives de la tour ronde du chateau de Foix en l’an mil sept cent soixante.

Foix, A.D. Ariege, E7: Inventaire contenant le releve des cates trouves aux archives de la tour ronde du chateau de Foix en 1760, portant sur divers lieux d’Espagne.

Инквизиторские архивы

Registre de Bernard de Caux (1246-1247).

Ed. Jean Duvernoy, “Registre de Bernard de Caux. Pamiers, 1246-1247”. Extr. Bulletin de la Societe Ariegeoise des Sciences, Lettres et Arts, 1990.

Registre d’Inquisition de Geoffroy d’Ablis (1308-1309)

Ed. Annette Pales Gobilliard. L’Inquisiteur Geoffroy d’Ablis et les cathares en comte de Foix. CNRS, 1984.

Sentences de Bernard Gui (1308-1323).

Ed. Philip a Limborch. Historia Inquisitionis, vol. II, Amsterdam, 1692.

Ed. Annette Pales Gobilliard. Le Livre des sentences de l’Inquisiteur Bernard Cui. CNRS, 2002.

Registre d’Inquisition de Jacques Fournier (1318-1325)/

Ed. latine, Jean Duvernoy, “Le Registre d’Inquisition de Jacques Fournier, eveque de Pamiers”. 3 vol., Privat, 1965. Trad. Fr.: Jean Duvernoy, “Le Registre d’Inquisition de Jacques Fournier. eveque de Pamiers”. 3 vol., Mouton, 1977-1978.

Registre d’Inquisition de Carcassonne (1320-1329). Transcriptions inedites de Jean Duvernoy.

Sentences de Jean dе Beaune et Jean Duprat, Paris, BnF Doat 28.

Sentences de Henri de Chamyou et Dоminique Grima, Paris, BnF, Doat 27.

Bernard Gui, Mаnuel de Inquisiteur.

Ed. Georges Mollat, Practica Inquisitionis. Le manuel de l’inquisiteur de Bernard Gui. 2 vol. Les Belles Lettres, 1964.

Comptes royaux (1314-1328).

Ed. Robert Fawtier et Francois Maillard. Documents financiers. Comptes royaux, 1285-1328. Recueil dеs Historiеns de la France, 1953-1961.

Специальные исследования

Martin Aurell (dir), collectif, Les Cathares devant l’Histoire. Melanges offerts a Jean Duvernoy. L’Hydre Edition, 2005.

Anne Brеnon, Les Femmes cathares. Tempus, 2005.

Anne Brеnon, Inquisition a Montaillou (1300-1325). L’Hydre Edition, 2005.

Anne Brеnon, Le Choix heretique. Dissidence chretienne dans l’Europemedievale. La Louve Editions, 2006.

Veronique Crapella. Des cathares a Arques. Lacour, 1999.

Jean Duvernoy. L’Histoire des cathares, Privat, 1977.

Jean Duvernoy, “Pierre Autier” dans Cahiers d’Etudes cathares, 47, automne 1970, p. 9-49.

Claude Gаuvard. Violence et ordre public au Moyen Age, Picard, 2005.

Florence Guillot. Fortifications, pouvoirs, peuplement en Sabarthes (Haute-Ariege) du debut du XI au debut du XV siècle. Prеsses universitaires du Septentrion, 1999.

Emmanuel Le Roy Lаdurie. Montaillou, village occitan. Gallimard, 1975.

Emmanuel Le Roy Lаdurie (dir.), collectif. Autour de Montaillou, un village occitan. Actes du colloque de Montaillou d’aout 2000. L’Hydre Editions, 2001.

Robert I. Moore. La Persecution: sa formation en Europe. Les Belles Lettres, 1991. Bibliotheque 10/18, 1997.

Mireille Mousnier. La Gascogne toulousaine aux XII-XIII siecles. Une dynamique sociale et spatial. Presses universitaires du Mirail, 1997.

David Nirnberg. Violence et minorities au Moyen Age. PUF, 2001.

Claudine Pailhes. L’Ariege des comtes et des cathares. Milan, 1992.

Olivier de Rоbert. Le Dernier Souffle du catharisme. Lacour, 1998.

Michel Rоquebert. Les Cathares. De la chute de Montsegur aux derniers buchers. 1244-1329. Perrin, 1998.

Две проповеди Пейре Отье

1. Пейре Отье для Пейре Маури (Арк, около 1302 года)

«Пейре, я так счастлив встретить тебя. Мне сказали, что ты и в самом деле хочешь стать добрым верующим, и, если Богу так будет угодно, я покажу тебе путь к спасению Божьему, если ты захочешь мне поверить, как Христос показал Своим апостолам, которые не лгали и не обманывали. И это мы следуем их путем, и я скажу тебе причину, по которой нас называют еретиками: это потому, что мир ненавидит нас. И неудивительно, что мир ненавидит нас (1 Ио. 3:13), ибо так же он ненавидел Господа Нашего и преследовал апостолов Его. И нас самих ненавидят и преследуют по причине закона Его, которого мы твердо придерживаемся. Ибо тех, кто благ и желает быть твердым в вере, враги, когда те попадают им в руки, распинают и побивают камнями, как они поступали с апостолами, отказывавшимися отречься от единого слова своей веры.

Ибо есть две Церкви: одна гонима и прощает (Мф.10: 22-23), а другая владеет и сдирает шкуру; и только та, которая гонима и прощает, следует истинным путем апостолов; она не лжет и не обманывает. А та Церковь, которая владеет и сдирает шкуру, - это Церковь Римская.»

Означенный еретик (Пейре Отье) спросил тогда дающего показания (Пейре Маури) какую из этих двух Церквей он считает лучшей, на что означенный свидетель ответил, что весьма дурно владеть и сдирать шкуру. Еретик тогда продолжал: «Так вот именно мы - те, кто следует путем правды, мы, которые гонимы и прощаем». Дающий показания ему ответил: «Если вы действительно следуете путем правды апостолов, почему же вы не проповедуете в храмах, как это делают священники?»; на что означенный еретик ответил, что если б они проповедовали в храмах, как это делают священники, то «Римская Церковь сожгла бы нас незамедлительно, потому что она нас смертельно ненавидит» […] «И почему же Римская Церковь так сильно ненавидит вас?» […] Потому что если бы мы имели возможность ходить и проповедовать свободно, эту Церковь Римскую никто бы не слушал»; и люди предпочли бы избрать веру (еретиков), а не веру Церкви Римской, ибо они не говорят и не проповедуют ничего, кроме правды, тогда как Церковь Римская говорит большую ложь. [Пейре Маури] сказал тогда, что однажды он слышал, как брат-минорит проповедовал в церкви и говорил много хороших вещей; » [Пейре Отье] ответил: «Оставим речи этого брата-минорита и послушай-ка лучше, что я хочу тебе сказать, чтобы эти слова дошли до твоего сердца. Я сказал тебе, что Церковь Римская говорит большую ложь, и это так. К примеру, мы читаем в Евангелии, что спасутся только истинные христиане и истинные христианки. И видите, какова разница между Церковью Римской и нашей. В Церкви Римской, через несколько дней после рождения ребенка крестные отец и мать приносят его в храм. И когда они окажутся у дверей храма, приходит какой-нибудь поп, хороший или плохой, и этот поп спрашивает крестного отца, о чем же просит этот ребенок. И крестный отец отвечает, что о вере. И поп вновь спрашивает крестного отца: а что даст ему вера? Отец крестный отвечает: жизнь вечную. После этого ребенку дают имя, и крестный отец обещает, что этот ребенок будет добрым и верным христианином; что не мешает ему впоследствии сделаться злым человеком и лжецом».

И еретик объяснил, что по этой причине он не придает никакой ценности крещению Церкви Римской, ибо это не сам ребенок лично обещает, что он сделается добрым и верным христианином, но некто другой обещает это вместо него.

«У нас же наоборот, когда кому-нибудь исполнится хотя бы двенадцать лет – а мы даже предпочитаем восемнадцать – то есть, когда он будет обладать различением добра и зла, и захочет принять нашу добрую веру и стать нашим верующим, то после того, как он дает обещание, что будет верить в нас, мы говорим ему благие и убедительные слова. И тогда этот верующий обещает нам, что он будет добрым и верным, и что он будет делать не зло, но ничего, кроме добра, и что он будет пытаться сам и вместе с другими приводить множество верующих, мужчин и женщин, в нашу Церковь, каковая есть в праведности и истине». Ибо, сказал он, это большое благо - усиливать их Церковь. И он говорил, что такое крещение благое и стойкое, поскольку сам верующий обещает быть добрым и верным.

И сказав это, еретик добавил: «Пейре, я сказал тебе много благих слов, в которых пребывает истина.» Он сказал, что хорошо знает, что происходит в Церкви Римской, ведь он был нотариусом. «И понял я, что жил в состоянии тяжкого греха, потому что не жил в правде и истине. И вот почему я оставил грех и пошел искать правду. И когда я нашел эту правду и сделался тверд в вере, тогда я вернулся в этот край, для того, чтобы передать нашим друзьям эту благую весть. А также для того, чтобы наша вера крепла. И она действительно ширится так быстро, что в этих землях снова появится много добрых верующих».

И он добавил: «Не бойтесь больше, но пребывайте в радости, ибо нас ожидают прекрасные дни. Если бы вы знали, какие награды нам обещаны – но мы не можем сказать об этом никому, кто не сделается добрым христианином - иначе вы бы не вынесли горечи жизни на этой земле!» И он добавил: «Пейре, своими словами я дал тебе понять, что следует знать добрым верующим. И это истинно так…»

Выдержки из показаний Пейре Маури перед Жаком Фурнье, 1324, изд. Jean Duvernoу, Le Registre d’Inquisition de Jacques Fournier, 1318-1325, t.3, Toulouse, 1965, p. 123. Пер. Анн Бренон.

2. Пейре и Жаум Отье – Пейре де Гайаку (Тараскон, около 1304)

[Инквизитор] спросил меня, что говорили эти еретики [Пейре и Жаум Отье] о Церкви Римской, и я ответил, что они говорили, что она не имеет власти отпускать грехи, потому что она, как они говорили, осквернила себя и делала злые дела и подавала плохой пример, и что она не следовала дорогой спасения, но дорогой погибели. Они говорили также, что хлеб, положенный на алтарь и благословленный теми же словами, которыми Христос благословлял его в день Тайной Вечери со Своими апостолами, не становится настоящим телом Христовым, и что наоборот, нечестно и неистинно говорить такое, ибо этот хлеб и есть хлебом преходящим, созданным и порожденным из преходящего. Но хлеб, о котором Христос говорит в Евангелии: «Примите, едите… и т.д.» (Матф. 26:26) – это Слово Божье, и кровь, о которой говорится там же, подобно тому, что говорит Евангелие от святого Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Иоан. 1:1). Ибо они считают, что Слово Божье – это и есть хлеб, о котором говорится в Евангелии, и что именно это слово является телом Христовым.

Они говорили также, что брак, о котором говорится в Евангелии: «И будут два одной плотью» (Матф.19:5 и Мар. 10:8), практикуется в Римской Церкви не по Слову Божьему, но как подделка и притворство, по той причине, что в Евангелии сказано, что Бог установил брак в раю, и что речь идет о браке между душой и Духом, и участие в этом браке возможно в духовном смысле, а не в плотских телах и не в тленности, как это происходит в Церкви Римской.

Они говорили также, что брак, о котором сказано в Евангелии: «Свободно выйти за кого хочет, только бы в Господе» (1Кор. 7:39) и «Будут два одною плотию» (Марк 10:8 и Матф. 19:5) практикуется в Церкви Римской только как видимость и фикция, и не согласно со Словом Божьим. Поскольку, если сказано в Евангелии, что Бог установил брак в раю, то речь идет о браке, заключенном между душой и духом, и в нем участвуют существа как можно более духовные, а не плотские тела, или происходящие из тления, как это происходит в Церкви Римской. Ибо в раю никогда не существовало преходящих тел, и ничего не являющимся чистым и полностью духовным, и Бог создал этот брак, чтобы души, павшие с неба из-за неосознанности и гордыни, и оказавшиеся в этом мире, вернулись к истинной жизни благодаря этому браку Духа Святого, то есть посредством добрых дел и воздержания от грехов, и чтобы «два были одной плотью», как мы читаем в Евангелии. Но что происходит в Церкви Римской? Они говорят, что там осуществляется соитие двух различных тел. Но это вовсе не два в одной плоти, а мужчина и женщина, каждый в своем собственном теле.

Я также говорю и свидетельствую о том, что они говорили, что никому не следует почитать распятие, и что крестное знамение ни в каком случае не может ничему служить, потому что на кресте Бог испытал смерть и страшный позор. И они приводили нам пример: если бы человека повесили на дереве, то его родственники и друзья ненавидели бы это дерево, проклинали бы его, и никогда бы не хотели больше его видеть; то же самое можно сказать и об орудии казни, на котором повесили Бога, которого мы любим – мы ненавидим это орудие и не можем выносить его присутствия.

Что касается крещения, то они, как нечестиво, так и с досадой, говорили о божественных таинствах, практикуемых Церковью Римской, потому что в Евангелии сказано: «Те, кто уверует, будут крещены водой Духа Святого и т.д.» (Матф. 3:11, Марк 16:16). Но вода, которой в Церкви Римской крестят детей, не есть водой Духа Святого, но водой материальной и преходящей, которая не имеет власти смывать грехи. А вода Духа Святого, о которой говорится в Евангелии, и которой мы должны быть крещены, как угодно Богу – это Слово Божье и добрые дела, и всякий, кто делает эти добрые дела и верит в это Слово, тот крещен водой Духа Святого.

Что касается походов за море, эти еретики говорили, что это не имеет никакой ценности и что этим никакие грехи человеку не отпускаются, ибо, как сказано в Евангелии: «Кто хочет следовать за Мною, пусть отвергнется себя, возьмет крест свой и следует за Мною» (Матф. 16:24; Марк 8:34; Лука 9:23). Воистину, Христос не определял и не устанавливал ничего такого, как крест, обычный тленный предмет, который одевают те, кто идет за море. Только крест добрых дел и истинного покаяния и послушания Слову Божьему является крестом Христовым, и тот, кто действительно хочет следовать за Христом, должен отречься от самого себя и взять на себя именно этот крест, который не есть крестом преходящим, о котором обычно говорят.

Они говорили также, что Папа, кардиналы, епископы, аббаты и священники не имеют власти прощать грехи, потому что они осквернены и, если вкратце, преисполнены злого духа, и только и делают, что злые дела, вместо того, чтобы почитать Слово Божье и следовать ему. Наоборот, они – идолопоклонники и лживые пророки (слова которых) приносят дурные плоды, а именно – тщету и ложь. И они – болтуны, жадны, скряги, блудливы, злоязычны, льстецы, богохульники, прелюбодеи, скупцы, нечисты и злодеи, как можно прочесть: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их.» (Матф.7:15-16). Это означает, что оскверненный не может очистить от скверны, но эти еретики… (не хватает листа)

Выдержка из показаний Пейре де Гайака перед Жоффре д’Абли, 1309, изд. Annette Pales Gobilliard, L’Inquisiteur Geoffroy d’Ablis et les cathares du comte de Foix, 1308-1309. Paris, CNRS editions, 1984, p. 334-338. Пер. Анн Бренон.

«Приговор Пейре Отье, еретику»

9 апреля 1310 года

Во имя Господа Нашего, Иисуса Христа, аминь. Мы, брат Бернард Ги и брат Жоффре д’Абли, из ордена Проповедников, инквизиторы еретических извращений, которым делегирована апостольская власть в королевстве Франция, и Этьен де Порт, каноник Базас, официал Годьес, и Арнод дю Виллар, викарии досточтимого отца во Христе Монсеньора Гайлярда, милостью Божьей епископа Тулузы, направленные в город и епархию Тулузы.

Поскольку нами установлено ясно и законным образом путем следствия, как и благодаря многочисленным свидетельствам под присягой, сделанные в судебном порядке, а также из твоей исповеди, или, скорее, исповедания, столь мерзостного, сколь и богохульного, что ты, Пейре Отье, бывший нотариус и житель Акса, в Сабартес, епархия Памье, который был схвачен и задержан в епархии Тулузы, где в последние годы ты совершил множество преступлений ереси, еретиковал множество ныне покойных лиц, разлагая множество других, соблазнив их своими заблуждениями, искажая католическую веру своими ошибочными догматами; что ты, означенный Пейре Отье, являешься явным еретиком в течение многих лет, и ты придерживался и соблюдал, и сегодня ты заявляешь, что придерживаешься образа жизни, секты, обряда и веры, или лучше сказать вероломства людей, заявляющих, что они одни являются добрыми христианами, которых святейшая Церковь Римская преследует и осуждает, и обличает как еретиков совершенных или утешенных, но лучше сказать безутешных; что ты полагаешь, утверждаешь и заявляешь, что есть два бога и господина, один – благой, а второй злобный, говоря, что творение всех видимых и материальных вещей происходит не от Бога, Отца Небесного, не от Господа Иисуса Христа, но от дьявола, Сатаны, злого божества, которого ты назвал богом века сего, создателем и князем мира сего.

Ты на тот же манер выдумал, что есть две Церкви, одна благая – твоя секта, о которой ты говорил, что она - Церковь Иисуса Христа, и что, придерживаясь ее веры, всякий может достичь Спасения и без которой никто не может этого сделать; и другая, злобная Церковь Римская, которую ты бесстыдно называл матерью блуда, базиликой дьявола и синагогой Сатаны, хотя она на самом деле мать и госпожа всех верных; и все ее иерархические ступени и ордена, и статуты ты оскорбительно и лживо высмеивал; и всех, кто следует и придерживается ее веры, ты, наоборот, называл еретиками и заблуждающимися, и ты догматизировал, как богохульно, так и нечестиво, что никто не может спастись в вере Церкви Римской.

В той же степени все таинства Римской Церкви Иисуса Христа, то есть евхаристию, которая есть истинным и живым Телом Христовым, и крещение материальной водой, так же, как и конфирмацию, посвящение и соборование, обо всех вместе и о каждом в отдельности, ты своими богохульными устами, столь ужасно, сколь и неблагочестиво, утверждал, что они пусты и бесполезны; и ты осуждал таинство телесного брака, говоря, что он всегда совершается в грехе и никогда не может быть совершен без греха, и ты отрицал, что брак был установлен благим Богом. Что до воплощения Господа Иисуса Христа и Приснодевы Марии, то об этом ты заявлял безосновательные иллюзии, и ты богохульствовал своими неблагочестивыми устами, оскорбляя истинную реальность, отрицая, что у Него было настоящее человеческое тело и настоящая человеческая плоть нашей природы, и что Он по-настоящему воскрес в этом теле, но только по-видимости, и что Он сделал это ради нашего Спасения, и что Он поднялся в этом теле прямо к Отцу. Далее, ты лживо утверждал, что святая Мария, Матерь Божья и Господа Иисуса Христа, никогда не была женщиной из плоти, но вашей Церковью, твоей и тебе подобных, о которой ты говорил, что она – истинное покаяние, и это ты лживо выдумал в неблагочестии и лишенности всякого смысла, и ты догматизировал, что такова Дева Мария во тьме.

Что до исповеди грехов, практикуемой священниками Церкви Римской, ты бесстыдно утверждал, что она не стоит ничего, и что ни Папа, и никакой другой представитель Церкви Римской, не имеет власти отпускать ни один грех. Но ты говорил и уверял, что ты сам и те, кто следует за тобою и подобны тебе, имеют власть отпускать все грехи тех, кто через возложение рук захочет быть принятым и придерживается твоей секты, твоей и твоих единоверцев. Ты также полностью отрицал воскрешение человеческих тел, выдумывая какие-то духовные тела и какого-то внутреннего человека, но ни ты, ни твои единоверцы не воскреснете в нем, как ты уверяешь, и никоим образом вы не воскреснете со святыми и праведниками, а в Судный День будете стоять по ту сторону, где нечестивые, и не познаете славы, но наказание.

Все эти и многие другие заблуждения, которые скорее суть ужасы, столь мерзостные, сколь и преступные, ты, Пейре Отье, еретик, подтвердил, а мы слушали из твоих уст с ужасом, как и множество других слушали от тебя множество раз многие из этих заблуждений, и ты не желаешь ни отвергнуть эти заблуждения, ни покинуть их, ни поверить сердцем, ни исповедать устами веру Церкви Римской, но предпочитаешь отбросить ее самым постыдным образом, хотя мы и множество других честных людей, церковных и светских, множество раз призывали и побуждали тебя оставить твои заблуждения, признать и придерживаться веры Церкви Римской. Вследствие этого, поскольку ты, Пейре Отье, отказываешься отвернуться от своих заблуждений ереси и вернуться к истинной католической вере святейшей Церкви Римской и Господа Иисуса Христа, как тебя множество раз призывали, приглашали и в течение долгого времени убеждали, но ты держался своего вероломства и заблуждений очерствевшей души, мы, означенные инквизиторы и викарии, предварительно посоветовавшись со множеством мудрых людей, чтобы больная овца не заражала больше здоровых овец отары Господней, тебя, Пейре Отье, присутствующего здесь и отказывающегося обратиться в католическую веру, в этот день и в этом месте безапелляционно вызванного в суд, чтобы выслушать свой окончательный приговор, перед Богом и чистотой правой веры, перед святейшими Евангелиями, положенными перед нами, чтобы наше суждение исходило от лица Бога, чтобы наши глаза были устремлены к справедливости, когда мы заседаем в трибунале, окончательным приговором в данном акте и данным актом, мы объявляем и провозглашаем тебя еретиком, и как еретика передаем светской власти, с той оговоркой, что если ты пожелаешь обратиться и вернуться к церковному единству, и хранить его всю свою жизнь, то в этом случае мы сохраняем за собой полную свободу действий, по причине того, что ты совершил в области ереси, наложить на тебя наказание и оздоровительное покаяние.

Этот приговор произнесен во время публичного объединенного Сермон инквизиторов в церкви Сен-Этьен в Тулузе, в четверг перед Пальмовым Воскресеньем, то есть в пятнадцатый день апрельских ид (9 апреля), лета Господня 1310. При этом присутствовали лично Монсеньор Гийом Унод, аббат Лезат, аббат Сен-Сернен Монсеньор Понс де Омеляс, верховный судья и помощник сенешаля Тулузы Жан де Латур, помощник вигье Тулузы Гийом де Моле, обычный судья Монсеньор Раймонд Коста, судья Риу, Монсеньор аббат Ломбера, Монсеньор Бернар д’Астарак, архидиакон Виллелонг, Монсеньор Раймонд Унод де Ланта, рыцарь, Монсеньор Бертран дю Фога, рыцарь, Монсеньор Жан де Крепи, королевский клерк, Раймонд Бернар де Дюрфор, архидиакон Клермона, Монсеньор Сикард Фротье, приор Илля, Монсеньор Этьен де Моклор, казначей Монсеньора епископа Тулузского, Монсеньор Сентюль де Глятен, викарий Монсеньора епископа Альби, Монсеньор Раймон Субиран, доктор декретов, Монсеньор Арнот Эскарбет, доктор права, Монсеньор Гийом де Латур, каноник Клермона, Элия де Вентадур, сын виконта Вентадур, Монсеньор Пьер де Прадине, Монсеньор Бернар, ректор церкви Альбиак item, консулы Тулузы, а именно: Аймерик Портье, Раймонд Гийом д’Эскалокен, Раймонд де Кастельно, Арнод де Монтоти, Мэтр Раймонд де Фонтане, Раймонд Атон Моран, Бернар Барро, Бернар де Линьерес, Гийом Понс де Морлян. Item, братья-Проповедники: брат Бертран де Роквилль, приор Тулузы, брат Арнот де Баррьер, лектор Тулузы, брат Уго де Нуайес, чтец приговоров, брат Аймерик де Мирамонт, лектор по Библи, брат Арнод де Жан, брат Раймонд де Жюмак, брат Пьер Раймонд де Л’Орт, брат Уго де Сан-Мартиаль, брат Элия Тельфонт, socius означенного инквизитора Тулузы, брат Жан Эстев, socius означенного инквизитора Каркассона, и большое число религиозных и светских лиц, клириков и мирян многочисленная толпа.

И я, Пьер де Клавьер, гражданский нотариус Тулузы, приведенный к присяге на службе у Инквизиции, лично участвовал, принял и по поручению выше поименованного инквизитора Тулузы, написал этот документ и засвидетельствовал его своей обычной подписью.

И я, Жан Маркиз, ректор церкви Сен-Пьер Делавит, в епархии Альби, и нотариус Инквизиции, участвовал лично, принял и подписал этот документ собственной рукой, засвидетельствовав своей обычной подписью.

Благодарности

Эта книга написана в рамках изучения средневековой ереси, которому посвящена почти вся моя жизнь, но является результатом специального углубленного исследования инквизиторских архивов. Однако я не смогла бы написать ее так хорошо без моральной, интеллектуальной и эмоциональной поддержки моих близких, начиная с моей семьи – матери, супруга, детей и внуков, которым я выражаю всю свою благодарность, а также большому количеству моих коллег, единомышленников и друзей.

И прежде всего – учителю. Последний период окситанского катаризма – который я называю «Зимой катаризма» - еще не слишком хорошо известен широкой публике. Ему было посвящено несколько новых исторических работ, действительно основанных на документах. Но практически один Жан Дювернуа – издатель реестров Инквизиции Жака Фурнье и один из лучших современных специалистов в области ереси и инквизиторских источников – по настоящему оценил личность Пейре Отье. В 1970 году он пролил на него свет в прекрасной биографической статье, озаглавленной просто – «Пьер Отье», появившейся в Cahiers d’Etudes cathares Эта изначальная работа послужила основой для многих разделов данной книги.

Я с удовольствием попыталась также использовать недавнюю отличную университетскую работу молодого арьежского историка Оливье де Робера, посвященную последним дням катаризма в графстве Фуа: роль и личность Пейре Отье приобрели в ней свое истинное историческое измерение. В этой книге действительно можно почувствовать последнее дыхание катаризма – Lе dernier soufflé du catharisme (Lacour, 1998).

Но все же настоящий труд почти полностью является результатом моей работы над источниками. Для описания первой части жизни Пейре Отье – то есть периода, когда он был нотариусом – я опиралась только на хорошие фотокопии трех актов, написанных его рукой, первый из которых хранится в Барселоне (Archivo de la Corona de Aragon, perg Jaime 1, N 2143), два других - в Париже, в Сокровищнице Хартий Национальных Архивов (J 879, N 73 и 79). Изучение фондов Архивов департамента Арьеж ничего не дало – старые инвентарные книги с Е6 по Е7 хартий графства Фуа, к сожалению, исчезли. Нет также никаких упоминаний о нотариусе из Акса по имени Пейре Отье и в актах, хранящихся в Архивах департамента Атлантические Пиренеи – в бывшем виконтстве Беарн. Моя названная сестра и подруга Клодин Паильес очень любезно проводила эти исследования, а персонал Архивов департамента Арьеж чрезвычайно их облегчил.

Но я также благодарю Клодин, как и Флоранс Гийот, за все, что они для меня сделали, за все наши страстные и частые дискуссии по поводу политических перипетий относительно графов де Фуа и славного нотариуса из Акса.

Будучи Добрым Человеком, Пейре Отье вел свою жизнь и организовывал свое апостольское служение согласно правилам и духу трактатов и ритуалов катаров, которые впервые полностью перевел Рене Нелли в 1959 году: его Писания катаров прояснили то, как произошло обращение великого нотариуса. Будучи еретиком высокого полета с точки зрения Римской Церкви, он был почти вездесущим: ведь он постоянно упоминается в процедурных материалах инквизиторов Юга, которые действовали в первой трети XIV века: Жоффре д’Абли (Каркассон), Бернарда Ги (Тулуза) и Жака Фурнье (Памье). Погружение в архивы этих инквизиторов было вынужденным путешествием в одиночку. Я просто работала над существующими изданиями. Есть переводы текстов инквизиторов, сделанные Аннетт Пале Гобийяр, но я использовала ее издание только для работы над реестрами Жоффре д’Абли, предпочтя издание реестров Бернарда Ги Филиппа Лимборша, а реестров Жака Фурнье – Жана Дювернуа. Однако все цитаты, которые я привела, взяты из латинских или окситанских оригиналов и являются моими собственными переводами, или, по крайней мере, переводами, уточненными мной. Поэтому я также беру на себя и ответственность за возможный неверный смысл. Спасибо всем, кто вблизи или издали помогал мне в этом путешествии – Жорди Пассера, за то, что он передал мне полный ящик королевских счетов и за его исследования Practica Inquisitionis, Анни Казенаве за ее пассажи между горами и небом и исследования о культуре бедняков; Беверли Кинзли и Даниэле Мюллер за их внезапные догадки; Мартин Орель за ее доверие.

И спасибо всему этому краю, образы которого я все еще держу в памяти, словно черно-белые фотографии – плавные линии его склонов и тени его скал. Спасибо всем этим местам – от Лордата до Уго, от Верден-Лаурагэ до Борна, спасибо товарищам невидимых дорог – Кристин Дьюлафе за взгляд археолога, открывающего пейзажи и черепки, и за ее дружеское присутствие; спасибо чудесной семье Марен, которая открыла для нас Бельвез.

Спасибо Кристиану Шесса, который в Монтайю стал голосом доброго слова Пейре Отье; Филиппу де Роберу за братский диалог, в связи с чем я окончила книгу цитатой из Пьера Бэйля; и Жемме Сале Амиль за свет.

Спасибо Ильве Хагман, моей шведской socia, которая все со мной разделила.

Спасибо Одиль и Жаку Фоссатам, без которых я никогда не осмелилась бы писать истории…

Спасибо также от всего сердца Мишелю Вивье, Рожеру Тейшону, «байли» Повидаля, и Терезе Бидар.

И я дружески приветствую тех, кого не смогла назвать здесь по имени. Но кто прекрасно знает, что я их не забываю.

Рустем в первой половине марта 2019 года. Львов, Ясиня

В самом начале марта 2019 года Рустем был во Львове, и если погода была плохая, проводил время вот так.
Собственно, Сэр Генри тоже этим занимался

Как обычно Рустем ходил гулять в лес. Все еще стояли зимние морозы, и он любил ходить по льду замершего пруда.

А потом бегал по опавшей листве

Ходил Рустем в лес не один, а с Боней

Или Шуриком

Вот они все вместе ожидают обеденных вкусняшек

А потом снова принимаются за свои дела

Рустем в основном рыщет по лесу в поисках интересных запахов

А потом греется на руках

Через несколько дней мы снова уехали в Ясиня. Особо мы в том марте по дороге не путешествовали, разве что Рустем немного погулял возле вокзала в Ивано-Франковске

И вот по вечерам Рустем снова в своем любимом домике мешает нам работать

В Ясине в начале марта была еще в разгаре зима, которую очень любит Эмма

Рустем любит позировать на фоне гор

Мы поднимаемся на холм

Рустем бежит впереди

Вот и мы наконец выбрались

Рустем и Эмма, несмотря на мороз, играются и бегают друг за другом

Когда Рустем убегает охотиться…

Эмма внимательно следит за ним

Снег был уже твердый как наст, и мы вполне могли подняться к нашему любимому столику в горах. На него залезал не только Рустем, но и Эмма

Оттуда было видно все село

29а.jpg

А после 8 марта потеплело, и снег практически стаял. Открылась желтая трава, которая Рустема интересовала не меньше, ведь там уже копошились мыши.

Далеко мы не заходили, но в такую погоду можно было пройтись по местам, которые мы раньше не замечали

Мы выбирались в урочище, называемое Боркан

Там в оврагах еще залежался снег, и Рустем с Эммой извлекали из этих прогулок много радости

А вот мы, наконец и наверху

Рустем наблюдает за жизнью села сверху

Ближе к середине марта на холме Костыривка, практически в самом центре Ясиня, уже стала чувствоваться весна

Рустем отдыхает после прогулки

Мы идем по холму, который ведет с урочища Боркан в соседнее село Чорна Тиса. Несмотря на то, что началась уже вторая декада марта, ветер еще очень сильный и довольно холодно

Если мы бродили по Костыривке – это, как я уже писала, небольшой холм с оврагами прямо в центре Ясиня, то Рустем или искал там лис, зайцев и даже косуль – в 2019 году они там еще водились – либо в отсутствие дичи грыз ветки и весьма этим занятием наслаждался.

В середине марта 2019 года Ясиню накрыл весенний туман. Мы все же решили залезть на Боркан через лес, а не по дороге как обычно. Собакам так было интереснее. Эмма ходила рядом с нами, а Рустем где-то бегал и охотился.

А вот и Рустем возвращается, обойдя охотничьи угодья

Эпилог. Смерть Церкви

Из прошлого следует взять огонь, а не пепел.

Жан Жореc

Пейре Отье умер на костре в Тулузе 10 апреля 1310 года вместе с Пейре Гийомом из Прюнет. Эти казни, совершившиеся на площади или на песчаном берегу, где зажигали костры, эти публичные смерти предлагались толпе в качестве обязательного зрелища. Они служили одновременно и как «предупредительные выстрелы», и своего рода реалити-шоу со стороны торжествующей власти. Эти унизительные спектакли смерти, когда в момент всеобщего молчания вырастает мученичество, а невыносимая тяжесть пустоты ложится на сердца присутствующих, когда тот, кого назначили главным актером, не дает совлечь с себя своего достоинства, - вот так выглядят в основном казни еретиков.

Сжигая Пейре Отье, инквизиторская власть, тем самым, отметила большое достижение в своей деятельности. Непосредственно народу Тулузы был послан эффектный месседж – а опосредованно другим окситанским сенешальствам и графствам и даже всему христианскому миру – о том, что Римское папство одержало уверенную победу над гидрой ереси, которую оно пыталось уничтожить уже несколько столетий. Пейре Отье был уничтожен, и вслед за почти всеми своими бывшими товарищами был отправлен в мир вечного проклятия. Инквизиция добилась своего. Бернард Ги и Жоффре д’Абли, сидевшие бок о бок под балдахином своего катафалка, знали, что окончательное решение еретического вопроса в Каркассоне и Тулузе, находящихся под их юрисдикцией, это всего лишь дело времени – конечно, с условием, если размах репрессий не будет приостановлен.

Как нам понять, какую последнюю мысль унес с собой Пейре Отье в пламя? Его смерть была именно такой, о которой он часто говорил в проповедях, и к которой он, возможно, долго готовился – «а тех, кто хранит свою веру со всей решимостью, враги, если они окажутся в их власти, распнут и побьют камнями, как они поступали и с апостолами…» Перед лицом Церкви, которая сдирает шкуру, он показал, что значит вера Церкви, которая бежит и прощает. Но Старший Пейре из Акса когда-то был нотариусом. Юристом, умение которого иногда граничило с цинизмом, когда он давал советы графу де Фуа по поводу пиренейских дел. Он был реалистом, способным осуществить при наличии хорошо проанализированных благоприятных обстоятельств стратегию великого возвращения Церкви в Окситанию, способным также структурировать подпольные сети с большой эффективностью. Мог ли Пейре Отье, будучи человеком глубокого ума и высокой политической культуры, в момент своей казни закрыть глаза на ужасную реальность – что его Церковь умерла? Умер ли он в своей вере, верности и доверии, уже видя перед собой Царствие Небесное, или втайне он испытывал отчаяние?

Конец истории

Как Пейре Отье, энергичный устроитель, который почти добился реальной катарской реконкисты между Пиренеями и Нижним Керси, мог не понимать в апреле 1310 года, что его дело потерпело неудачу, а его Церковь обречена? Он был слишком мудрым, чтобы не проанализировать ситуацию и понять, что все власти мира сего вступят в союз против него, что союз французской короны и даже графа де Фуа с папством не оставят ему ни одного шанса; и что инквизиторские репрессии будут отныне безграничными, методически разрушая, используя стратегию террора, все, что он сам и его братья так терпеливо и мужественно возводили.

И действительно, инквизиторы не прерывали своей деятельности до полного исчезновения всякого катарского сопротивления в Лангедоке. С Тулузской стороны, 23 апреля 1312 года, четвертое генеральное Сермон Бернарда Ги, о котором мы уже упоминали, стало кульминацией массовых репрессий[1]. Пятьдесят человек были осуждены на кресты – среди которых была несчастная сирота шестнадцати лет - Ломбарда дез Уго, отец и мать которой, Понс и Бруна, были осуждены как рецидивисты в 1310 году, и дядя которой Пейре Раймонд дез Уго, вскоре будет осужден как нераскаявшийся еретик. Более сотни других были осуждены на Мур. Среди них мужественные верующие, которые после арестов 1309 года продолжали прятать и защищать, несмотря ни на что, Доброго Человека Пейре Санса и его послушника Пейре Фильса: Бертриксы, Марнияки, Жероты, Орины, Арнот де Верден из Буйака, Аземар Пейре из Баньер возле Лавора, Раймонд де Морвиль и героические братья Сикре из дома Сальес возле Сагревилля. Множество имен для нас новые, ведь это другие подпольные сети, которые были обнаружены. Но мы знаем Арнота Мореля, называемого Cantacorpt, и его жену Раймонду, всех детей Бланки де Фергюс и всех, кто остались от дез Уго из Тарабели, то есть троих мужчин; всех, кто остался от Бернье из Верден-Лаурагес (брата и сестру), а также от Клайраков из Верльяка (супругу); а еще известного тулузца Понса де Гоммервилля.

Потом было одиннадцать посмертных приговоров, а тридцать шесть умерших в ереси были осуждены на эксгумацию. Среди них были многочисленные жители Верден-Лаурагес и Верльяка, но также все умершие члены семьи Лантар из Монклера – в то время, как их дом на хуторе Ружис, где Пейре Отье дал им утешение, получил приговор разрушения. Разрушены были также вместе с другими дома Мариньяков и Фергюс, а также хутор Испанцев из Борна. А судьбы рецидивистов были еще более трагическими, чем обычно. Вместе с Пейре Андрю из Кастельнодари, преданным Доброму Человеку Пейре Сансу, и Раймондом Сансом из Ла Гарда, братом последнего, были сожжены трое последних женщин из дома Ружис – Раймонда и Жоана де Лантар, а также их невестка Финас Бертрикс. Кроме того, мы знаем, и это добавляет трагизма данной истории, что бедная Жоана, которой Мартин Франсе дал кольцо Монтоливы, держала в хлеву худую корову, а ее маленький ребенок умер, когда ее посадили в тюрьму [2]. Через несколько дней отдельный приговор осудил на посмертное сожжение тело Пейре Изаба из Верден-Лаурагес. Этот великий верующий бежал из Мура в январе 1311 года, был обвинен как рецидивист и пойман весной 1312 года, но умер в глубине застенков еще до того, как настало время сжечь его живьем[3].

7 марта 1316 года во время нового генерального Сермон было осуждено еще пятьдесят верующих Пейре Отье и Пейре Санса, среди которых пятнадцать - на ношение крестов, двадцать один – на Мур, трое получили посмертный приговор и семеро – приговор эксгумации. Среди последних была дама Монтолива Франсе, тело которой покоилось в саду в Борне. А один вальденс, Жан де Бресс, был передан в руки светской власти[4]. До 1323 года Бернард Ги еще гремел отлучениями против беглецов из-за ереси, которые ему сопротивлялись. Среди них был Гийом Фалькет и участники побега 24 апреля 1310 года, которых никогда не поймали. Но инквизиторы Бернард Ги, Жоффре д’Абли, а потом Жак Фурнье использовали огромные средства и посылали миссии в Бордо, Марсель, Авиньон, Перпиньян и даже за Пиренеи, в королевство Арагон, чтобы найти и арестовать беглецов. Среди эмиссаров Инквизиции, которых мы встречаем благодаря некоторой неосмотрительности судебных досье и в нескольких королевских счетах 1322-1323 годов, можно отметить с некоторым интересом имя Гийома Пейре Кавалье ренегата из Лиму, который получил награду за то, что нанес первый серьезный удар подпольной Церкви в 1305 году: он был назначен на доходную должность в инквизиторской администрации. Мы также встречаемся с Арнотом Сикре – «Мэтром Арнотом Сикре», нотариусом каркассонской Инквизиции, исполняющим крупные задания внешних миссий, и в котором мы, скорее всего, узнаем сына графского нотариуса Тараскона. Именно он выдал Гийома Белибаста, и о нем говорится в реестрах Жака Фурнье. Что касается каркассонской Инквизиции, то мы очень мало знаем о годах великих репрессий, которые уже не относились к этапу катарской реконкисты. Ничего не сохранилось от генеральных Сермон Жоффре д’Абли, только дата одного из них – 22 мая 1312 года. Подобные торжественные церемонии с участием его более поздних преемников между 1323 и 1329 годами[5], не дают нам слишком много информации. Фрагменты королевских счетов сенешальства Каркассон-Безье, тем не менее, указывают на то, что Инквизиция и ее многочисленные агенты были весьма активны на всем обширном пространстве Восточного Лангедока, включая Нарбонну, Агд и Безье – по поводу которых в области ереси мы не знаем практически ничего[6].

Мы видели, что в западной части региона, относящегося к юрисдикции каркассонской Инквизиции в графстве Фуа, в землях Сабартес - родине Пейре Отье – массовые репрессии развернулись, начиная с 1308 года. К сожалению, все, что мы знаем о результатах этих расследований и операций – в том числе и об облаве в Монтайю в конце лета 1309 года, находится в нескольких строках королевского счета «о расходах Мура Каркассона», датируемого 1312 годом [7] Но и это луч света в темноте. Мы узнаем, что зимой 1311-1312 года в Муре Каркассона находилось 27 узников родом из королевского сенешальства, 17 – из Альбижуа, 4 – из Реальмона и Ломбера, два человека, зависимых от архиепископа Нарбоннского, но также 61 выходец из графства Фуа и 6 людей, зависимых от Гастона д’Арманьяка. Следует туда добавить еще новых заключенных после Сермон 22 мая 1312 года: среди них было 15 осужденных родом из сенешальства, 9 – из графства Фуа, 16 выходцев из сеньории Мирпуа, 5 – из графства Арманьяк и 1 из сеньории Брюйер.

Мы также знаем то, что и Пейре Отье, скорее всего, узнал благодаря злонамеренности своего инквизитора, то есть то, что в Сабартес была почти полностью истреблена его семья и его близкие, члены клана Отье. В Муре Каркассона среди узников 1312 года, как мы считаем, упоминаются имена его брата Раймонда и невестки Эксклармонды, а также его бывшей жены Азалаис, дочери Монтаны и сына Арнота; мы также встречаем там его невестку Гайларду, жену Доброго Человека Гийома, а также его племянников Гийома и Пейре де Роде и его кузена Пейре Отье, называемого Паук; мы еще встречаем упоминания об Азалаис, дочери Амиеля Отье, которого не знаем, куда поместить.

Фрондирующей интеллигенции Сабартес был нанесен тяжелый удар. В Муре Каркассона вместе с кланом Отье были заточены люди благородного происхождения, как Пейре де Гайяк, Фелип де Ларнат, Лорда Байарт, Гийом и Бернат де Ареа из Квие, Миракль Ассалит де Рабат, а также трое братьев де Люзенак и их мать Ломбарда. Мы видим, что присутствие в Муре Пейре де Люзенака в 1312 году несколько противоречит предположению о его сотрудничестве с Инквизицией. Другие осужденные – это ремесленники из Акса и Тараскона и крестьяне из Монтайю. Никакого следа Изаур из Ларната, Сервелей из Тараскона, ни Марти-Маури из Монтайю, ни Марти из Жюнака по одной причине: как и многие другие, они бежали целыми семьями, не ожидая своего приговора; они переходили перевалы и становились беженцами на арагонской стороне Пиренеев.

Среди новых заключенных после Сермон мая 1312 года со стороны сенешальства Каркассон мы замечаем двух членов семей Добрых Людей: Гийома Бурреля из Лиму, возможного родственника Доброй Женщины Жаметты, и Пейре де Талайрака из Кустауссы, без сомнения, брата или кузена Доброго Человека Фелипа[8]. Poncius de na Richa тоже упоминается, но поскольку это имя относится к списку сеньории Леви-Мирпуа, то речь идет, возможно, просто об однофамильце Доброго Человека Понса, который исчезает из источников после 1305 года. Поскольку последний был родом из Авиньонет, то он мог находиться в заключении только в Муре Тулузы, как это было с его братьями Пейре и Бернатом.

Некоторые из этих узников были впоследствии выпущены, как Лорда Байарт и даже Раймонд и Арнот Отье, которых мы встречаем десять лет спустя, поскольку их вновь вызывали и допрашивали, на этот раз к новому инквизитору, епископу Памье Жаку Фурнье. Но мы ничего не знаем о деятельности каркассонской Инквизиции между Сермоном 22 мая 1312 года и Сермоном 24 апреля 1323 года, когда в Нижнем Лангедоке было сожжено четверо рецидивистов.

Катарская Церковь была мертва: конечно, несколько Добрых Людей еще выжили в течение какого-то времени в итальянском убежище; среди них, возможно, были Пейре-Раймонд из Сен-Папуль и Пейре Санс. По другую сторону Пиренеев Гийом Белибаст сумел продержаться до 1321 года, сохраняя маленький катарский очаг среди беженцев из Сабартес, вначале в Тортозе, потом в Морелье и Сан-Матео, в бывшем королевстве Валенсия. В своем изгнании он однажды встретил Доброго Человека родом из Тулузен или Аженэ – Раймонда из Тулузы или де Кастельно – о котором в расследованиях Бернарда Ги совершенно ничего не говорится. Но Добрый Человек Раймонд умер в 1316 году. Оставшись без товарища, Гийом Белибаст, монах, нарушивший свои обеты, но мужественный проповедник, попал в 1321 году в ловушку, расставленную Арнотом Сикре, агентом инквизитора Жака Фурнье. Приведенный в королевство Франция, он был передан Инквизиции Каркассона. Переданный светской власти в лице архиепископа Нарбоннского, последний известный на сегодня Добрый Человек окситанского катаризма был сожжен после сентября 1321 года в Виллеруж-Терменез.

Тем временем совместная работа Инквизиции Арагона, Каркассона и Памье разорила маленькую общину окситанских верующих в изгнании и мятежных пастухов. Великий пастух Пейре Маури и его брат Жоан, доставленные в Памье, были осуждены Жаком Фурнье на тесный Мур 12 августа 1324 года. Отныне перед Инквизицией представали только верующие. Некоторые из них еще хранили призрачную надежду на бежавших Добрых Людей, которые прятались в горах или в убежищах за морем. В 1321 году Раймонд Изаура из Ларната вместе с Бернатом Бэйлем из Акса, одним из сыновей доброй верующей Себелии Бэйль, сожженной в 1308 году в Каркассоне, отправились в путешествие из Валенсии на Сицилию в надежде встретить Добрых Людей. Но никаких следов маленького гнезда окситанской Церкви с епископом и Добрыми Женщинами, существовавшего там двадцать лет назад, в те времена, когда Пейре и Гийом Отье отправились туда, чтобы быть крещеными, они не обнаружили. С итальянской стороны Инквизиция тоже выигрывала битву за битвой. Через десять лет после костра Пейре Отье катарская Церковь была мертва.

Последние сожженные, о которых упоминается в документах, были рецидивистами, казненными на берегу Од в Каркассоне. В 1325 году была сожжена верующая Гильельма Турнье из Тараскона, а 8 июня 1329 - верующие Гийом Сэрр из Каркассона, Адам Бодет из Конке-сюр-Орбьель и Изарн Райнод из Альби.

Церковь преследуемых

Костер Пейре Отье, после которого были уничтожены почти все его товарищи, окончательно и бесповоротно означал смерть их Церкви. Все то долгое время, когда я работала над документами, я не могла понять, как можно найти другую причину для этой смерти, кроме как методического процесса ее уничтожения, который, как мы видели, не прекращался практически ни на день. Последняя катарская окситанская Церковь не совершала самоубийства, ни тем более, не умерла от жизненеспособности из-за «внутренней доктринальной слабости», как мы слишком часто читаем в трудах историографов старой католической традиции. Эта Церковь была сожжена живьем. Это первый вывод. Конечно, мы не будем на этом останавливаться.

Но Старший, на своем костре, Пейре Отье, привязанный к столбу и заваленный до пояса вязанками дров и соломой, Пейре Отье, который смело встретил мученическую смерть вместе со своим великолепным верующим Пейре Гийомом из Прюнет, смог ли он признать, что его Церковь умирает вместе с ним? Реалист в нем, без сомнения, признавал, что она обречена; оптимистический и энергичный устроитель, которым он себя показал, возможно, просчитал, что остается еще несколько Добрых Людей в этом мире, и что достаточно, чтобы были только двое из них – например, Пейре Санс и Пейре Фильс – чтобы восстановить Церковь. Но человек веры, которым он был по определению, не мог сомневаться, ни в том, что вечность принадлежит только Отцу Небесному, ни в том, что его благая Церковь однажды восторжествует. Зло, мир и время угаснут вместе, когда последняя душа, последний падший ангел, получивший утешение, вернется к Богу и Евангелию. Будучи дверью, открытой в небесную родину, Церковь не может умереть.

Добрый Человек Гийом Белибаст в своем иберийском изгнании в 1315-1320 годах донес до нас отголоски более земных надежд, - которые питали итальянские инакомыслящие, апостолики и фратичелли, у которых, по-видимому, были сторонники и в арагонских землях. Исходя из его слов, мы видим, что некоторые последние верные катаризма пытались, таким образом, поддерживать свою одинокую веру: «Восстанет новый Фридрих из рода королей Арагонских, который накормит своего коня с Римского алтаря. Тогда Римская Церковь будет унижена, а наша Церковь будет возвышена… Мы вновь будем проповедовать публично, и нас будут почитать» [9] В этом втором десятилетии XIV века только арагонская династия со своими блистающими средиземноморскими коронами – королевства Майорки и Сицилии – все еще, кажется, сопротивлялась могущественному альянсу папства и Капетингов. Но Пейре Отье, скорее всего, не строил призрачных надежд такого рода.

Он умер, представляя Церковь апостолов. Послушаем-ка. Как не услышать, что те же слова, которые он говорил в 1302 году Пейре Маури, Пейре Отье шептал и в 1309 году своему последнему товарищу Пейре Гийому из Прюнет: «Брат мой, не удивляйтесь, что мир ненавидит нас, ибо он так же ненавидел Господа Нашего, которого он преследовал, как и апостолов Его…». Именно потому, что она ненавидима и преследуема властями мира сего, Церковь, которая бежит и прощает, показывает, что она – истинная Церковь Христа и апостолов. Согласно внутренней религиозной логике, опирающейся на Евангелие, этот акт веры является достаточно безжалостным критическим аргументом. Интересно, что он отражает также и почти историческое видение ситуации. Обличая от лица Церкви, которая бежит и прощает – Церкви Божьей – преступления Церкви, которая владеет и сдирает шкуру и которая является Церковью мира сего, Добрый Человек объективно присоединяется, исходя из его слов и представлений, к анализу современных медиевистов. Как и он, Роберт Мур видит в средневековом христианстве процесс зарождения и укрепления «общества преследования», основанного на обличении и отвержении – что является составной частью преследования – а также исключения целых групп людей (неверных, евреев, прокаженных, затем ведьм…», в первых рядах которых, начиная с XI века, были еретики[10]

Но видение Пейре Отье – религиозное, а не историческое и даже не философское. Мы можем быть уверены в том, что с высоты своей веры, из глубины своего костра он видел даже в том, что Инквизиция сжигает его, как она это сделала с его братьями, последнее доказательство того, что он находится в правде; он умер в абсолютной уверенности, что Римская Церковь – это не Церковь Христова, а его собственная Церковь – Церковь Добрых Людей – следует путем праведности и истины апостолов. «Ненавидимы и преследуемы по причине своей веры, которой мы твердо придерживаемся». Пейре Отье умер апостолом.

Как Дева Мария во тьме, Церковь в его глазах не могла перестать источать свет. Без сомнения, Добрый Человек допускал, что в этой буре ее свет может на время скрыться, но все равно он должен вновь загореться, ибо дело спасения Божьего не может пропасть в вечности. И именно его Церковь является депозитарием этого дела спасения. Эта Церковь всегда принципиально была Церковью преследуемых, потому что в этом мире апостолы Христовы могут быть только гонимы, как и их Учитель. Но она не может перестать хранить себя и хранить открытыми узкие врата вечного спасения. Таков был «взгляд без век» Пейре Отье на истину своей Церкви.

Уязвимая Церковь

Эта Церковь всегда под прицелом, всегда преследуема, но никогда полностью неуничтожима. Взгляд со стороны на историю приводит нас к объективной реальности, позволяет сегодня пролить свет на тот парадокс, что из-за структуры самой Церкви предприятие Пейре Отье – последняя катарская Церковь – было бесконечно, смертельно хрупким. Сегодня мы понимаем, как легко было всемогущей полицейской бюрократии, которой являлась Инквизиция, несмотря на непреклонную решительность монахов и тайное сопротивление верующих, которые были все еще многочисленны и исполнены отваги, покончить с ее подпольными структурами. Если бы евангелизм Добрых Людей был простым движением народной веры, которое могло постоянно и стихийно обновляться – как вальденство – то возможно он тоже мог бы преодолеть инквизиторские преследования. Но будучи Церковью, катаризм был полностью беззащитен перед репрессиями. И прежде всего, из-за исключительной уязвимости Добрых Людей.

Когда Доброго Человека ловили и сжигали, то это значило, что уничтожается часть Церкви. Можно представить себе, какое безжалостное соревнование на скорость происходило между Инквизицией и последней катарской Церковью. В начале XIII века Добрые Мужчины и Добрые Женщины в Окситании исчислялись тысячами: отныне их можно было сосчитать на пальцах обеих рук. Конечно, даже лишь двое Добрых Людей представляли собой Церковь. Но если их уничтожить, то Церкви больше не будет. Поэтому главной целью Старшего Пейре из Акса и его команды было крестить как можно больше людей, чтобы укрепить и увеличить Церковь. Достойно восхищения то, как в разгар репрессий молодые люди ощущали призвание, находились еще мужественные послушники, которые в опасностях подполья могли проходить длительное обучение, а потом получить посвящение по всем правилам. Но жестокая ирония судьбы состоит в том, что эти юные Добрые Христиане, которых так долго, так тщательно, так мудро вскармливали Евангелием – и которые одни имели власть спасать души – исчезали на кострах Инквизиции в течение нескольких часов. Когда Раймонда, вальденса, сжигали перед Муром Аламанс и люди негодовали, то кто угодно из толпы мог передать эстафету его базового евангелизма, отправиться его путями и, как и он, «нагим следовать за нагим Христом». Но когда сожгли последнего из Добрых Людей – Пейре Отье в Тулузе, Гийома Белибаста в Виллеруж или кого-нибудь еще, кого мы не знаем, даже если кто-нибудь услышал их слова с костра и решился их повторить, какой верующий осмелился бы, как они, проповедовать Евангелие и утешать, если он перед этим не получил длительного обучения послушничества, а потом посвящения из рук Добрых Людей? Если он перед этим не был принят в орден Церкви, которая являлась прямой наследницей апостолов?

Жан Дювернуа написал очень важную вещь, что когда сожгли последнего Доброго Человека, «то даже если вера была жива, то Церковь умерла». Ни один верующий, каким бы хорошим он ни был, ни одна группа, сколь бы ревностной они ни была, по своей собственной инициативе, без апостольской традиции, не смогла бы ее возродить. Никакая Церковь не могла бы воскреснуть из пепла Добрых Людей.

Маленькая группа Добрых Людей вокруг Пейре Отье представляла собой ядро, совершенную квинтэссенцию Церкви, которое нужно было только увеличивать и расширять. Но постоянные репрессии заставляли его только сужаться до минимума, до этой маленькой дюжины посвященных. Ничто не могло остановить мрачный механизм этого соревнования на скорость между двумя Церквями – подпольной, пытающейся из последних сил, с упорством отчаяния расти, воплощаться, чтобы выжить, и официальной, использовавшей громадный властный ресурс, чтобы ловить и уничтожать, одного за другим, каждого подпольного посвященного служителя. Ничего нельзя было сделать, пока официальная Церковь – Церковь мира сего – оставалась одной из главных сил в этом мире.

Последняя катарская Церковь, маленькая Церковь Пейре Отье, состоящая всего лишь из дюжины апостолов, без епископа, который находился где-то на Сицилии, без диакона, который бродил по дорогам Ломбардии, Церковь, собравшаяся вокруг своего Старшего, продемонстрировала солидарность, выдержку, самоотверженность и огромное мужество, но явно не смогла научиться приспосабливаться к реальностям времени, то есть к преследованиям. Прекрасная «конструкция» Церкви, возведенная благодаря компетентному управлению Пейре Отье, который реконструировал катаризм из обломков, вместе с его иерархией, ритуалами, обрядами и таинствами, при еще живом участии огромного количества верующих, могла бы без особых трудностей в мирные времена проложить себе путь. Но под огнем преследований, наиболее грозных, наиболее прицельных и наиболее масштабных за все три поколения существования Инквизиции, последняя катарская Церковь не могла найти средства, чтобы выжить.

Не только полицейские расследования Инквизиции сыграли роль в том, чтобы точно «целиться» в Добрых Людей – единственных, которые представляли собой Церковь, и которых одного за другим уничтожали. Сами Добрые Люди были чрезмерно, трагически беззащитны. Они были узниками своего христианского статуса, своих апостольских качеств, когда можно было получить посвящение только через возложение рук Добрых Людей, наследников апостолов. Они были также узниками обязательств своего апостольского служения, и никогда не могли отказать верному – даже если подозревали, что умирающий прячет доносчика. Они были узниками своих монашеских обетов, когда предпочитали раскрыть себя, но не положить в рот feresa, и держали строгие посты. И особенно они были узниками евангельских заповедей. Прежде всего, абсолютного ненасилия, против которого стояла целая вооруженная религиозная полиция – хотя, как мы видели, верующие иногда сами обеспечивали некоторые меры защиты. Но вершиной всего был обет правды, порождавший наибольшие проблемы, который уничтожал всякую возможность реального подполья и подрывал сплоченные узы солидарности. Путь праведности и истины явно подходил к спокойному течению жизни… Без сомнения, достойный восхищения в мирные времена, он сделался смертельно опасным, когда разразилась война.

Несмотря на собственную самоотверженность и огромное мужество своих верующих, Добрые Люди, поражающие личной святостью, но жестко связанные монашескими обетами, были для инквизиторской полиции легкой добычей. Добычей, которая, будучи поймана, давала еще и оружие против себя своим преследователям.

Последняя катарская Церковь

Но поостережемся фантазий на историческую тему… Они распространены больше, чем это представляется. Так, например, мы часто встречаем в заключении к какому-нибудь краткому очерку о конце катаризма утверждение, что в любом случае эта форма благочестия была обречена из-за своей «внутренней доктринальной слабости» или чего-то подобного, и что будучи преследуема или нет, она все равно бы исчезла. Но я считаю, что если мы будем углубляться в изучение документов, то они нам покажут нечто совершенно противоположное. Оставим исторические фантазии фантазерам, но я полагаю, что, несмотря на свои бесспорные слабости – но совсем не те, о которых обычно говорится – катарская религиозность не была «генетически» предрасположена к исчезновению. Я серьезно предполагаю, что если бы инквизиторская власть ее не уничтожила, то она бы выжила… Катарская Церковь была плохо адаптирована не к изменяющемуся миру, но к контексту абсолютных репрессий.

Вся эта бурная история, которую мы вместе пережили с героями этой книги, несомненно, несет на себе отпечаток великого личного вдохновения. Изучение фактов повседневной жизни, жест и слов Пейре Отье - нотариуса, Доброго Человека и мученика – со всей очевидностью выявляет перед нами личность исключительной силы. Это изучение проливает свет на религиозный характер его действий во главе последней катарской Церкви. Его способность к рефлексии, его организаторские качества, его харизма проповедника, его железная воля, которая являлась главным двигателем всех его деяний, его редкостная энергия – все эти черты показываются на свет из сотен свидетельств его верующих, которые рассказывают о нем инквизиторам, но также и из изучения его жизненного пути. Пейре Отье был тем, кто в грозные времена, когда рождалась новая эпоха, хищническая и централизованная христианская Европа[11], попытался возродить катарскую веру, вот уже на протяжении столетия подвергавшуюся репрессиям. Это возрождение и последовавшая за ним реконкиста были, бесспорно, делом его рук.

Он мог бы добиться своего, «разжигая» повсюду катаризм, как выразился Жан Дювернуа, вдыхая веру и мужество в общество верующих, которое было очень открыто к нему: старшее поколение ностальгировало по старой вере, а молодые люди были полны надежд. Это были знать и крестьяне, интеллектуалы и угольщики, матриархини и юные девушки. Он мог бы добиться своего… если бы его Церковь, какой бы безобидной, с нашей точки зрения, она сегодня не выглядела бы, не сделалась мишенью для средневекового папства, мишенью, которую надо было поразить во что бы то ни стало, и если бы королевская власть не оказала бы Римской Церкви свою безусловную поддержку. Здесь, в этой книге, мы не будем выяснять, почему Римская Церковь не могла терпеть существования ереси, хотя это, разумеется, фундаментальный вопрос. Но мы спрашиваем о другом – почему ересь, такая, какой мы видели ее здесь, дело рук Пейре Отье – не смогла сопротивляться преследованиям? Почему маленькая подпольная Церковь, которая, как мы видели, была динамичной, подающей надежды и относительно хорошо укорененной, не смогла пережить гонений? Мы уже начали изучать слабые черты этой структуры, но сможем ли мы лучше это понять?

Пейре Отье, обладавший талантом устроителя и характером человека действия, кажется, превосходно подходит к тому именитому кругу, в котором он родился, и для которого катарская ересь была привлекательна своим фрондирующим антиклерикализмом, пользующимся молчаливой поддержкой князя. Однако этот светский лев южной интеллигенции внезапно превратился в монаха «без страха и упрёка», и он хотел безоговорочной, глубинной реальности Церкви, в которую он обратился, возможно, вначале очарованный ее интеллектуальной привлекательностью. Церковь Пейре Отье, Церковь преследуемых, истинная Церковь Христа и апостолов, до самого конца объединенная вокруг Пейре Отье, осталась Церковью преследуемых, Церковью Христа и апостолов. Именно это, конечно же, является самой отличительной характеристикой катаризма: его призвание быть полностью, или не быть вообще. Быть истинной Церковью или ничем. Как можно представить себе какой-то полу-катаризм? В любом случае, Пейре Отье и не собирался идти на сделку с этой реальностью или покоряться ей. Чтобы продемонстрировать власть связывать и развязывать, доверенную ей Христом, Церковь должна оставаться без всяких исключений, верной самой себе – своему апостольскому наследию, свои обрядам, своим обетам, своим сложным церемониям христианского спасения, своим жестким монашеским правилам.

Самое существенное состоит в том, что если катаризм мог быть уничтожен Инквизицией, так это потому, что он полагал себя Церковью апостолов, и он не мог предать наследия апостолов; а будучи Церковью преследуемых, он был структурно неспособен противостоять длительным и систематическим гонениям. Это очень далеко от старых историографических постулатов о лишенной смысла ереси, умершей естественной смертью из-за «внутренней доктринальной слабости». Наоборот, теология катаров, от garatenses до albanenses[12] всегда предстает перед нами мощной и способной к развитию, и всё указывает на то, что и в начале XIV века она демонстрирует определенную силу интеллектуального соблазна. То, что в катаризме на самом деле уязвимо, так это, скорее, его слишком жесткая церковная структура. Возможно, это - архаическая черта, которая только подтверждает историческую принадлежность катаризма к контексту духовности эпохи Тысячелетия, а также отражает его заботу хранить верность образцу vita apostolica.

Постоянно эволюционируя в доктринальном плане, катаризм не развивался столь быстро в экклезиологическом плане. Но не стоит судить его по критериям романской религиозности: великая ересь никогда не была, по примеру своей противницы, догматической Церковью. Жан Дювернуа превосходно определил ее теологию как «работу над изучением Писания». Если мы захотим определить вклад катаризма в средневековое христианство, особенно начиная с учения и служения Пейре Отье, то в наших выводах не будет ничего негативного. В духовном смысле его пастырская деятельность по спасению души прекрасно отвечала ожиданиям обычного христианского народа. Его теология «не-воплощения» и некоторый рационализм более подходит к будущим временам: высмеивая «суеверные» культы Римской Церкви – культы реликвий, святых и чудес, видя в облатке всего лишь благословленный хлеб, основывая свое учение на постоянном обращении к Писанию, он предвосхитил Реформацию Нового Времени. Конечно, дуализм его экзегетики Писания возлагает надежду человека только на другой мир, но так делает большинство религий. Но, по крайней мере, он воздерживался от малейшего уклона в воинствующую теократию, так что Добрые Люди были совершенно правы, все время возвращаясь к вопросу о Церкви, которая сдирает шкуру. Итак, в начале XIV века этот тип богословия все еще отвечал определенной части христианского сознания людей, которые после проповедей Пейре Отье стали ощущать голод за Словом Божьим.

Но церковные структуры катаризма, архаичные – «как у монахов аббатства Флёри эпохи Тысячелетия», как писал еще Жан Дувернуа, структуры, которые должны были соответствовать правилам Церкви апостолов, не были приспособлены, или, как минимум, не смогли немедленно приспособиться к новым условиям без долгой подготовительной работы. Они, по-видимому, были относительно хорошо приспособлены не к репрессивному типу общества, как централизованная монархия, пришедшая сюда с середины XIII века, а к децентрализованному обществу, каковым были феодальные окситанские княжества XII-XIII столетий. Материальные условия репрессивного контекста могли бы ускорить в чрезвычайной ситуации этот процесс приспособления; но на самом деле это оказалось невозможным. Даже в случае сопротивления абсолютному преследованию, Добрые Люди не позволяли себе ни малейшего компромисса с этим миром. У них не было гибкости, которая дала бы им возможность раствориться среди других противников Римской Церкви, которые тогда появились. Да и многих из них тоже уничтожили – апостоликов, бегинов, бегардов и фратичелли, и только некоторые сумели выжить – вальденсы.

Путь Спасения, который предлагала Церковь Пейре Отье, не был ни хуже, ни лучше приспособлен к духовности его времени, чем у вальденсов – или даже у доминиканцев. Но в отличие от доминиканцев, эта Церковь не использовала админресурс – наоборот, она была систематически гонима властями. А в отличие от вальденсов, у нее не было пластичной церковной структуры, способной гнуться, но не ломаться под преследованиями. И Инквизиция смогла эту структуру разбить.

Но давайте остановимся на самом главном. Если катарская Церковь умерла, то вовсе не потому, что она была плохо приспособлена к подполью, а потому, что теократическая власть решила ее уничтожить, и использовала все средства для того, чтобы этого достичь.

Апостол в пустыне[13]

В заключении к своей прекрасной книжечке Последнее дыхание катаризма Оливье де Робер проводит очень интересную параллель между Пейре Отье и Антуаном Куртом, пастором «пустыни» (реформаторской Церкви Франции), который «в XVII столетии, после поражения восстания камизаров смог восстановить, начиная с Севенн, подпольную протестантскую Церковь» - разумеется, подчеркнув, что «если первый достиг своего, а второй потерпел поражение», то это потому, что «исторические условия изменились» [14]. Сложно дать более верную оценку. Оба эти человека имели сходный характер, одинаковую решимость, и, возможно, одинаковую силу веры. Но в XVIII столетии, даже если протестантизм был гоним во Франции, у него было будущее в остальной Европе. Он также являлся формой нового христианства, способного полностью уйти в подполье. И, наконец, религиозные преследования в контексте эпохи Просвещения, какими бы жестокими и связанными с абсолютной монархией они ни были, не могли претендовать на полную легитимацию, которая была «альфой и омегой» средневековой Инквизиции.

Пейре Отье, вдохновенный восстановитель катарской Церкви, умелый устроитель и координатор этого возрождения, не имел достаточно времени, чтобы пробить новые пути, способные обеспечить историческое выживание своей Церкви. Да и было ли это тогда возможно? Когда в середине XIV века Черная смерть накрыла Европу, словно доказательство того, что убитые Добрые Люди были правы – этот мир всего лишь огромный театр зла, «королевство ужасов» (Рене Нелли) – другие религиозные диссидентские движения начали расти. Вскоре, бок о бок со своими гуситскими братьями, в центре Европы вальденсы начали первую реформацию, которая во многом определила Реформацию протестантскую. Что до бывшего нотариуса из Акса, то он, несмотря на свой живой пыл и яркость ума, свою элегантность, остался великим средневековым верующим, и его хрупкий силуэт неудержимо вызывает в памяти статуи святых романского санктуария.

Но это был святой, который умел смеяться и осмелился противостоять Папе… С нами осталось его мужество и достоинство, вызывающие бесконечное уважение, его интеллектуальные способности и политический здравый смысл. Когда он решил обратиться, когда нотариус Пейре Отье сделался Старшим Пейре из Акса, жар катаризма, уже почти затоптанный, вновь заполыхал. Чтобы его раздуть, требовалось мощное, ровное, решительное дуновение – и это, без сомнения, было его дуновением. Он был душой реконкисты, душой сопротивления. Последний апостол катаризма.

В знак уважения и дружбы к нему мы просто оставим здесь фразу другого арьежца с бунтующим сердцем. На заре эпохи Просвещения Пьер Бэйль сказал: «Возможно, преследуемые не всегда правы, но преследователи уж точно всегда ошибаются».

[1] Текст Генерального Сермон 1312 года опубликован в B.G.Limb, р. 98-176.

[2] Comptes royaux cit.

[3] Приговор Пейре Изабе, покойному рецидивисту, B.G.Limb, р. 177-178.

[4] Текст Генерального Сермон 1316 года опубликован в B.G.Limb, р. 183-208.

[5] Реестр Инквизиции Каркассона, 1320-1329 гг. Приговоры Жана де Бона и Жана Дюпра, BnF, Doat. 28; приговоры Анри де Шамиу и Доминика Грима, Doat. 27..

[6] Следует заметить, что из инвентарного описания XVIII века исчезнувших архивов Инквизиции Каркассона мы узнаем, что на протяжении всего XIV столетия все еще наблюдались как явления ереси, так и репрессии против них в том же регионе Восточного Лангедока. См. Brenon, Archipels, p.271-289.

[7] Счет расходов Мура Каркассона. Comptes royaux, t. 4, p.237-241, счета № 15056-15093.

[8] В том случае, если имя Petrus не означает как Perrotum в заметках на полях реестра Бернарда Ги, о которой говорится выше, всего лишь неверную расшифровку писарем инициала Р. имени Philippus – и что его следует писать как Philippus de Talayracho. Но это противоречит рассказу о смерти на костре Доброго Человека Фелипа, который кружил среди беженцев-верующих в Испании.

[9] Арнот Сикре, J.F. 783. Пейре Маури, J.F., 1011-1012. Речь идет о Доне Федерике, короле Сицилии, действительном арагонском наследнике великого Гогенштауфена.

[10] Robert Moore, La Persecution, sa formation en Europe, 950-1250, 10/18, 1997. См. также анализ Жана Флёри «Общества битвы».

[11] Первой стадией этой эволюции Европы, которая становилась все более и более централизованной, можно назвать рождение «общества преследования» в XI-XIII веках, которое проанализировал Роберт Мур.

[12] Речь идет о теологических дискуссиях между итальянскими катарскими Церквями в первой половине XIII века. Гаратисты Церкви Конкореццо придерживались так называемого «умеренного» дуализма, в то время как Альбанисты из Дезенцано – «абсолютного» дуализма, который они отстаивали хорошими схоластическими аргументами.

[13] Речь идет об аллюзии на «Церковь в пустыне» – как называлась подпольная протестантская (гугенотская) Церковь между 1685 и 1787 годами в Севеннах, Лангедоке и Пуату-Шаранте. (Прим.пер.)

[14] Olivier de Robert, Le Dernier Souffle du catharisme…, op.cit., p.177.