Капитуляция и передышка

2 марта на горе наступило молчание, тяжелое молчание снегов. После переговоров было заключено перемирие на пятнадцать дней. Для этого осаждавшие взяли заложников, а осажденные погребли последних мертвых, возможно, в глубине какого-то сифона, завалив камнями – в надежде, что их не найдет рвение Инквизиции. Из скромных домиков поднимался дымок, выскальзывая из-под крыш через перегородки, и укрывая pog, подобно зимнему туману. Когда пройдут пятнадцать дней передышки, «еретики» будут сожжены, а Монсегюр передан королю Франции. Сами же оставшиеся жители Монсегюра все до единого будут свидетельствовать перед Инквизицией.

( Read more... )

Взятие Рок де Ла Тур

Между днем Всех Святых и Рождеством осаждающие смогли пробраться выше. В их руки попала Рок де Ла Тур, и они смогли удержать этот аванпост. Теперь наверх был открыт проход и для остальной армии, и защитникам Монсегюра пришлось воевать на два фронта.

( Read more... ) IMG_20200323_232455

Осада Монсегюра

Цвет Монсегюра - голубой. А еще это запах влажной земли, это песнь облаков и неба, ветер, свистящий на снегу. Эта голубизна – невидимые врата Монсегюра, куда нужно будет идти, когда настанут плохие времена.

И они настали. Издалека были видны крестоносцы с развевающимися знаменами. Они пришли к самому подножию горы и сооружали в лесу свои палатки и шатры. Это было в прекрасном месяце мае, когда на равнине расцветают фруктовые сады, а здесь тают последние снега, оставляя холодную землю, и, несмотря на солнце и весну, приходится еще разжигать очаг. Из маленьких домиков, лепящихся один к другому вокруг донжона для лучшей защиты, морозными утрами поднимались серые и голубые дымки из очагов.

Люди Монсегюра с высоты своих укреплений смотрели на крестоносцев, пытаясь их сосчитать, но тех было слишком много. Впереди можно было различить знамя королевского сенешаля Каркассона Уго д’Арси, а затем флаг архиепископа Нарбоннского Пьера Амиеля, а вдалеке в большом количестве располагались люди, приведенные епископом Альби. Иные прибыли из Гаскони, и как минимум семьсот человек пришли из Овиллара. Колесницы заняли все подножие горы, там разбивали лагерь, крики людей поднимались к самым утесам, как зловещая угроза.

( Read more... )

Восстание против Инквизиции

«Невыразимые чувства охватывают сердце, когда ступаешь по этим тропам, освященным страданиями и битвами предков. Мы знаем, что по ним рыцари в молчании сопровождали людей Божьих, склоняя голову под тяжестью терзаний своей родины, и слезы катились по их мужественным лицам, орошая их бороды и гривы их лошадей». (Наполеон Пейра).

Но мирная жизнь продолжалась в Монсегюре. Добрые мужчины и добрые женщины поднимались туда, чтобы совершить aparelhament, а затем спускались вниз под охраной солдат и вооруженных рыцарей. Купцы и крестьяне приходили туда продавать провизию и сельскохозяйственную продукцию, простые верующие совершали путешествие, чтобы навестить своих родственников или послушать проповеди епископа Бертрана Марти.

( Read more... )

Но ни Инквизиция, ни король, ни Папа никогда не простили Авиньонет. IMG_20200320_230039

Повседневная еретическая жизнь castrum

После ужасов двадцати лет крестового похода, начиная с 1236 года, Инквизиция начала прочесывать этот край, эксгумируя трупы из освященной земли кладбищ, чтобы сжечь их публично. И в это время в Монсегюре, среди нежно белеющих снежных вершин, устремленных к небесам, донжон Раймонда де Перейля возвышался над мирной маленькой деревней вдалеке от этих ужасных преследований. Как минимум тридцать домой стояло на хребте. По улицам ходили добрые мужчины и добрые женщины, которые там жили. На южной стороне скал были вырублены скамейки, чтобы люди могли посидеть и погреться на солнышке. Епископ Бертран Марти проповедовал по воскресеньям и праздничным дням «в доме еретиков», самом большом. Однажды на одной из его проповедей собралось около 130 человек. IMG_20200316_000353

( Read more... )

Убежище катарской Церкви

«Я видел Гвиберта де Кастра, епископа еретиков, Бернарда де Ламота, Старшего Сына, Жана Камбиаира, Сына, Уго де ля Баконь, Старшего Сына еретиков Аженэ, Понса Гилаберта, диакона еретиков Вильмура, и Теутона епископа еретиков Аженэ, и других, пришедших в замок Монсегюр. И они просили Раймонда де Перейля, сеньора этого замка в то время, чтобы он согласился принять еретиков «infra castrum» внутри каструма, чтобы в этом каструме Церковь еретиков могла иметь престол и средоточие, чтобы она могла посылать оттуда миссии и защищать своих проповедников… Это было десять лет тому» - заявляет Беренгер де Лавеланет в своих показаниях от 21 апреля 1244 года. Это отсылает нас к 1232 году. IMG_20200314_230822

( Read more... )

Альбигойский крестовый поход

Это было тридцать пять лет тому…

В Лавеланет уже ничего не осталось от замка Беренгера де Лавеланет – только скала, поддерживающая донжон, да глубокий ров, выдолбленный в известняке. Город сполз к подножию этой скалы, но с вершины башни еще можно ясно различить Монсегюр. Беренгер де Лавеланет «в юности» бывал в Фанжу, слушал проповеди Гвиберта де Кастра и участвовал в 1204 году в церемонии посвящения Эксклармонды, сестры графа де Фуа.

( Read more... ) IMG_20200312_232814

Годы войны

          Когда загорелись первые массовые костры крестового похода, Монсегюр не был затронут. Вокруг его донжона появились улицы, на которых дома жались друг к другу. А в самом большом доме собирались верующие, чтобы слушать проповеди добрых людей, особенно по воскресеньям и праздникам.
           Гальярд дю Конгост был всего лишь маленьким ребенком, когда начался крестовый поход. Его родной город Пьюверт был взят в 1210 году, и он больше туда не вернулся. Его вырастил дядя, Раймонд де Перейль, у которого он и жил, и там он, как и другие рыцари и представители сеньорального клана, слушал проповеди епископа Госельма. Перед инквизитором Гальярд дю Конгост заявляет:
                «Все поклонялись еретикам, кроме меня, потому что мне было только семь лет. Это было тридцать с лишним лет назад».
            Годы, последовавшие за вторжением 1209 года, стали свидетелями массовых казней на кострах: в Минерве было сожжено 140 человек, а в Лаворе – 400! Даму де Лавор, Жироду, дочь доброй женщины Бланш де Лаурак, бросили в колодец и побили камнями.
                «И ее крики раздавались до тех пор, пока она не умерла».
          Ее брата Аймерика де Монреаль, пришедшего ей на помощь с военной поддержкой, повесили с еще шестьюдесятью рыцарями. Но поскольку виселицы сломались под их тяжестью, им всем перерезали горло.
          По мере того, как этот край завоевывали крестоносцы, члены катарских религиозных общин вынуждены были бежать в укрепленные поселения, которыми управляли их друзья. Например, в Монтань Нуар, к северу от Каркассона, молодой рыцарь Пьер де Корнельян, стоявший на страже ворот castrum Рокфор, видел, как однажды в змок пришли искать укрытия около 300 еретиков. Мы не знаем количества монахов и монахинь, которые в те годы прибыли в Монсегюр, чтобы укрыться там. Многие свидетели говорят о том, что видели «[…] еретиков, которые бежали по направлению к Монсегюру».
          И именно в момент притока этих беженцев Монсегюр приобрел свой вид укрепленного поселка. Нам известно, что существовало как минимум два «еретических» дома, мужской и женский. Но отныне и другие еретики пришли жить в эту высокогорную местность, а Раймонд де Перейль увез туда своих близких. Тогда Монсегюр сделался особенной деревней, где не было крестьян. Там бок-о-бок жили только два сословия – те, кто молится, и те, кто воюет: добрые христиане («еретики») с одной стороны, и верующие, которые их защищали, с другой. Монсегюр является, прежде всего, историей семей, даже целых родов, знакомств, связей и подпольных сетей. Приехать в Монсегюр считалось преступлением, не говоря уже о том, чтобы там жить, даже если ты был еще ребенком.
            Гильельма де Фест свидетельствовала 16 августа 1244 года в Кастре перед доминиканскими инквизиторами Феррером и Дюраном. На площади перед донжоном и собравшейся толпой она выслушала свой приговор:
          «Ты провела все детство в Монсегюре вместе со своими еретическими родителями […] И когда ты могла добровольно уйти от них, отвергнув их способ жизни, ты не пожелала свидетельствовать перед инквизиторами, пока тебя не вызвали […]. Мы приговариваем тебя к вечному заточению».
          Пламя костров, вечное заточение – вот какая судьба ожидала добрых христиан-катаров, но также их защитников, верующих и близких. Ересь сделалась преступлением против Бога.
          Монсегюр уже был еретическим убежищем, когда в мрачные времена убийств и войны, подобно песне, возродилась надежда. Удивительно, но такой ярый католик, как король Арагонский, естественный сюзерен виконта Каркассона и шурин графа Тулузского, стал воплощением этой безумной надежды на реконкисту перед лицом крестоносных войск Симона де Монфора и французов.
          В 1212 году Пере Арагонский был окружен ореолом славы за победу над неверными в битве при Лас-Навас-де-Толоза. Его ожидали как героя, который придет, чтобы восстановить довоенное общество – мир трубадуров, где ересь и куртуазия жили бок-о-бок, воплощая ценности paratge: благородство сердца знатного окситанского общества.
          Эта надежда в 1212 году выразилась в песне – возможно, последней – Раймонда де Мираваля. Трубадур утратил свой замок в Монтань Нуар, отнятый у него Симоном де Монфором. Замок, который был гостеприимным домом для всех женщин, которых он любил, когда ветер в листве и звуки струящейся речной воды звучали в ритме его песни…

«(…) Canso, vai me dir al rei
(…) Ab que cobre Montagut
E Carcasson’el repaire
Poise r de pretz emperaire,
E doptaran son escut
Sai Frances e lai Masmut.

Domn’ades m’avetz valgut
Tant que per vos sui chantaire,
E no.n cugei canso faire
Tro.l fieu vos agues rendut
De Miraval qu’ai perdut.

Mas lo rei m’a convengut
Que lo.m rendra ans de gaire,
E mon Audiart, Belcaire.
Puois poiran domnas e drut
Cobrar lo joi qu’an perdut.»

«Песнь моя, полети и скажи от меня королю (Пере)/ Что когда он отвоюет Монтегут/ и вернет Каркассон/ он станет императором в награду/ и его меча будут страшиться/ не только магометане, но и французы./ Дама, благодаря вам/ и ради вас я вновь принимаюсь петь/ хотя я уже и не думал, что буду сочинять песни/ пока не верну себе свои владения/ Мираваль, который я утратил./ Но король обещал мне/ что вернет мне мою малость/ а моей Одиат (имеется в виду Раймонд VI Тулузский) – Бокер./ И тогда все дамы и их возлюбленные/ вновь обретут ту радость любви, которую они утратили.»
          В четверг 12 сентября 1213 года король Арагонский погиб в битве при Мюрет, к югу от Тулузы, во время атаки кавалерии Симона де Монфора. Два года спустя на IV Латеранском Соборе Папа Иннокентий III признал за Монфором завоеванные земли и отдал ему Тулузу. И уже тогда епископ Фулько обличал Монсегюр как еретическую крепость на землях графа де Фуа.
          Но Раймонд де Перейль, несмотря на постоянно усиливающуюся угрозу, продолжал принимать в Монсегюре добрых людей и их иерархию, епископа Госельма и его Старшего Сына Гвиберта де Кастра, так же, как и рыцарей и некоторых благородных дам, живущих по соседству и в Фанжу. И если люди приходили жить в Монсегюр в мрачные годы войны, то они приходили сюда также, чтобы закончить свои дни и получить «счастливый конец», то есть «утешение» в общине добрых христиан Церкви Божьей.
          Раймонд Ферран де Фанжу пришел умереть в Монсегюре, и там были добрые люди, чтобы уделить ему consolament. Чтобы отблагодарить Раймонда де Перейля, он подарил ему свою лошадь. «Это было тридцать лет тому…»
          Через два с лишним года мы встречаем сеньора Монсегюра в Фуа. Он участвует в consolament Пьера де Дюрбан из Кальмона. Позже в Монсегюре он участвует в consolament Гийома де Латур из Лаурака, который пришел «отдаться» добрым людям.
          1216-1217 годы были, без сомнения, очень трудными. Монфор держал весь край в своем кулаке, с благословения Рима. Хотя юный Раймонд Тулузский побил Монфора в Бокере, Каркассон оставался в его власти. Некоторые родственники, озабоченные судьбой своих близких, ставших еретиками и живших в Монсегюре, специально приезжали туда, чтобы забрать их и «примирить с католической верой». Бернат Лаффонт приехал в Монсегюр искать своего отца и двух «еретических» дядьев, чтобы вернуть их в католическую веру с помощью приходского священника. Гийом Бонет тоже забрал свою тещу, Раймонду де Риваль, чтобы примирить ее с католической верой, очевидно, не без помощи того же кюре. Пьер Бодри из Лас Борд возле Кастельнодари вспоминал, что его отец жил семь лет в Монсегюре, пока его «не примирил с католической верой Доминик из ордена Проповедников». Значит, его отец, как и другие, пришел в Монсегюр в начале крестового похода.
          25 июня 1218 года Симон де Монфор был убит при осаде Тулузы, которая оказала ему сопротивление. Эта новость была воспринята во всем краю как настоящее правосудие. «Paratge возродилось» - говорит нам Песнь о крестовом походе.

«Вот так жестокий граф Монфор, что кровожаден был,
Как нехристь камнем был убит и дух свой испустил.»

          Край восстал, и в 1224 году сын Монфора Амори, побежденный военными силами окситанских князей, вернулся во Францию, чтобы передать королю Людовику VIII права н земли, которые он потерял. «Это было двадцать лет назад» - говорят источники.
          Когда опасность удалилась и возродилась надежда, Гвиберт де Кастр и его еретические товарищи открыли в Мирпуа собственный религиозный дом. Добрые женщины также начали основывать религиозные дома. Пелегрина де Монсервер и ее свекровь Брайда дали им фокаччу и вино. Пелегрина и ее муж Изарн часто навещали в Перейле в те же годы даму Фурньеру, мать Раймонда де Перейля, которая, следовательно, не жила тогда в Монсегюре. Добрые люди Жан Камбиаир и его товарищ тоже только бывали там. Сесилия, свояченица Раймонда де Перейля и его жена Корба приходили туда «поклоняться» добрым людям.
          «Поклоняться» - это слово часто встречается в реестрах Инквизиции. Оно означает ритуальное приветствие верующими добрых мужчин и добрых женщин: они становились на колени, трижды склонялись головой до земли, говоря такие слова:
«Добрые христиане, просим благословения Божьего и вашего».
После третьего приветствия добрые христиане отвечали: «Мы будем молиться Богу, чтобы Он сделал вас добрым христианином (или доброй христианкой) и привел вас к счастливому концу». «Счастливый конец» значило закончить жизнь на руках добрых людей.

            Раймонд де Перейль женился приблизительно в 1219 году. Но может быть, у него раньше была первая жена? Кажется, в некоторых хартиях упоминаются дополнительно и другие его дети. В те годы Раймонд де Перейль тоже постоянно не жил в Монсегюре.
          Монсегюр доминирует над дорогой, которая ведет к перевалу Пейре, а потом спускается в долину Арьежа. Расположенная среди красивых лугов, окружающих подножие pog, эта кастральная деревня не была сельскохозяйственной. Производственная деятельность добрых мужчин и добрых женщин была в основном ремесленной. Снабжение деревни зависело от добрых верующих и купцов, которые поставляли провизию, чтобы отдать или продать ее добрым людям. Гийом Прат из Лордата часто приходил туда и приносил «[…] оливковое масло, рыбу и другие товары на продажу». В окрестностях жило много таких людей, как он, торговавших с населением Монсегюра.
          В 1226 году начался королевский крестовый поход. Людовик VIII сам встал во главе армии, которая вторглась в эти края, не выдержавшие нового нашествия. Король Франции оставил в Каркассоне своего сенешаля, обязав его управлять этими землями для королевства, но на обратной дороге умер в Монпасье.
          Он оставил свою вдову, Бланш Кастильскую, управлять королевством, пока его сын Людовик IX не достигнет возраста помазания. Несмотря на этот нестабильный политический контекст, катарская Церковь образовала еще одно дополнительное епископство – Разес, в регионе Лиму, на границе с королевством Арагона, вдоль которой стояли замки, называемые теперь «катарскими».
            Раймонд Агюйе стал епископом этой новой епархии, которая некоторым образом откололась от катарского епископства земель Каркассона.
          Три года спустя, в 1229 году, Парижский мирный договор между французским королем и графом Тулузским положил конец «Альбигойскому крестовому походу». Эта священная война, развязанная Папой Иннокентием III в 1209 году, была завершена двадцать лет спустя французским королем. Каркассон был присоединен к французской короне как королевское сенешальство, но Раймонд VII официально вернул себе титул графа Тулузского, который Собор 1215 года отобрал у него в пользу династии Монфоров. Что до графа де Фуа, то он потерял восточный край своих земель между Мирпуа и Монсегюром, переданный под управление человеку, сочтенному более достойным - крестоносцу Гюи де Леви.
          Раймонд VII пообещал выдать свою дочь Жанну за брата французского короля. Это означало, что, рано или поздно, графство перейдет к «сеньору королю и его наследникам». Отныне ересь должна была преследоваться «изнутри», а ее сторонникам пришлось уйти в подполье. Следовало или покориться новому порядку, или смириться с потерей своего фьефа и тоже уйти в сопротивление. Настали времена рыцарей-фаидитов. Добрые верующие и проводники еретиков должны были разделить свою судьбу с судьбой преследуемой Церкви.
          Чтобы умереть в Монсегюре, туда пришел бывший сеньор Пьюверта Бернард дю Конгост. Диакон Гийом Турнье и его товарищ Пьер из деревни Париж уделили ему consolament в доме бальи Раймонда де Перейля. Бернард Марти, Корба де Перейль и домочадцы Бернарда дю Конгоста, Бертран и Гальярд дю Конгост, а также Беренгер де Лавеланет участвовали в этой церемонии.
          Когда consolament умирающих происходил не в Монсегюре, добрые люди спускались с горного castrum под надежной охраной и отправлялись к ложу больного. Арнод Рожер де Мирпуа очень часто занимался таким «сопровождением». Вместе со своим арбалетчиком Арнодом Гаском и экюйе Арнодом де Ла Рок, он обеспечивал безопасность добрых людей, от которых получал десять тулузских су и два фунта перца.
          Когда вокруг подпольной Церкви начало сжиматься кольцо, Монсегюр вновь подтвердил свое призвание убежища. Но несмотря на присутствие многочисленных «еретиков» и построение фортификаций на pog, о чем упоминалось еще в 1215 году, Монсегюр еще не стал официальным престолом и средоточием катарской Церкви. Хотя война закончилась, пришла совсем иная опасность: Римская Церковь возвела в систему доносительство и создала религиозный трибунал – «Инквизицию против еретических извращений». На горизонте заклубились новые тучи.

Катары, Церковь Божья

Эта святая Церковь есть собранием верующих и святых, принадлежащая Иисусу Христу, и она будет принадлежать Ему до скончания веков, как сказал Господь наш в Евангелии от Святого Матфея (Мт. 28,28): «И се, Я с вами во все дни до скончания веков». (Трактат о Церкви Божьей, фрагмент из Дублинского Ритуала)

Катаризм определяют, скорее, как практикующую Церковь, а не философию дуализма, как об этом долгое время писали. Сегодня больше ни один серьезный историк не оспаривает тот факт, что еретические общины, которые в период эпохи Тысячелетия, как на востоке, так и на западе Европы, имели одно и то же общее таинство, принадлежали к одной и той же Церкви. Крещение путем возложения рук, или consolament, является общей чертой всех этих церковных общин. От востока до запада мы прослеживаем существование этих еретических общин монахов и монахинь с епископальной иерархией.

( Read more... )

Дорога Азалаис

Давать жизнь прошлому не означает воскрешать мертвых, имитировать их, придавать себе их образ. Самое большее, что можно сделать – это разделить с ними те же пейзажи, немного почувствовать их дыхание на тех же крутых тропах или в шуме листвы, затеняющей, к примеру, дорогу из Массабрака, так называемую дорогу Азалаис.

( Read more... )

Перевод книги выгладывается к годовщине взятия Монсегюра

ЖАН-ЛУИ ГАСК

ОДНАЖДЫ БЫЛА ВЕРА. МОНСЕГЮР

Посвящается Анн

Фото Жана-Луи Гаска

ПРЕДИСЛОВИЕ

( Read more... )

ВСТРЕЧА С МОНСЕГЮРОМ

( Read more... )

Profile

credentes

Navigation

April 2025

S	M	T	W	T	F	S
		1	2	3	4	5
6	7	8	9	10	11	12
13	14	15	16	17	18	19
20	21	22	23	24	25	26
27	28	29	30

Syndicate

Page Summary

Жан-Луи Гаск. Однажды была вера.Окончание
Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 10
Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 9
Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 7-8
Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 5
Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 4
Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 2-3
Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 1
Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение
Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Монсегюр

Style Credit

Base style: Heads Up by momijizuakmori
Theme: A Brighter View by zaluzianskya and skylark_photos

Expand Cut Tags

No cut tags

Page generated Apr. 23rd, 2025 10:56 am

Entendensa de Be

Есть две Церкви, одна владеет и сдирает шкуру, другая бежит и прощает

Entries tagged with жан-луи гаск

Жан-Луи Гаск. Однажды была вера.Окончание

Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 10

Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 9

Осада Монсегюра

Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 7-8

Восстание против Инквизиции

Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 5

Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 4

Убежище катарской Церкви

Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 2-3

Альбигойский крестовый поход

Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение 1

Катары, Церковь Божья

Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Продолжение

Жан-Луи Гаск. Однажды была вера. Монсегюр

ПРЕДИСЛОВИЕ

( Read more... )

ВСТРЕЧА С МОНСЕГЮРОМ

( Read more... )

Profile

Navigation

April 2025

Syndicate

Most Popular Tags

Page Summary

Style Credit

Expand Cut Tags