Entendensa de Be

Анни Казенаве. Пиренейский край среди бурь.

          Наиболее подходящим методом для изучения «еретиков» фактически является метод, применяемый для изучения подполья. Достаточно прочесть Жана Жиро, жившего в начале ХХ века, чтобы увидеть, что, происходя из Лангедока, он был способен распознать под латинскими названиями имена мест, деревень и людей, но он и не подозревал, сколько неверной информации кроется в документах, которые он изучал. А после периода оккупации подобные хитрости стали общеизвестны: таким образом, историк всегда ограничен условиями или, по крайней мере, находится под влиянием своей эпохи… Следом за Натаном Вохтелем, историком североамериканских индейцев, и историками Сопротивления, исследователи научились находить под видением победителей видение побежденных. Однако историки Сопротивления могут сравнивать официальные документы с устными показаниями выживших жертв…, что дает им меру достоверности. Медиевист же осужден работать исключительно с текстами, и потому ему надлежит быть скромным. Ему приходится смиряться с такой темной стороной дела.

         Тем более, что изучаемое им подполье принимает особые формы: это религиозные общины, преследуемые из-за их веры и пытающиеся защищаться. Таким образом, борьба на уничтожение начинается еще в области теологии, еще до поражения, когда она переходит в этап преследований и полицейских и юридических репрессий...

Чувство родства с религиозной традицией позволяет вдуматься в ее духовный смысл, и даже преодолеть различия. Я вновь хочу вернуться к примеру Мишеля де Серто. Он был иезуитом, способным постичь мысль и веру мистиков XVI и XVII века, историком и философом, уважавшим их инаковость. По поводу одного из них, Сурена, у него вырвался прямо таки крик души: «Этот живой голос, который слышен еще из могилы текста». Но это наше общее желание: слышать, как голоса живых поднимаются, иногда посреди шума, из этих пожелтевших страниц, где хранится их судьба.

 Анни Казенаве