Анн Бренон. Биография Пейре Отье. Часть 3. Посвящение. Глава 10

[credentes]

 

10

ВЕЛИКОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ

 

         Они не были одни на дорогах. В то Рождество 1299 г. тысячи пилигримов устремлялись в Рим со всех концов христианского мира – потому что папа Бонифаций VIII провозгласил по случаю наступления нового столетия на 22 февраля 1300 г. первый Римский юбилей: полную индульгенцию – отпущение всех грехов – тем, кто совершит путешествие в том году. Маленькой группе мужчин, шедших по своим делам и практикующим благочестивые воздержания, легко было затеряться в толпе паломников, снующих по всем дорогам Италии. Жерот де Роде, племянник из Тараскона, ясно сказал: он увидел своих дядьев «в тот год, когда люди ринулись в Рим за индульгенциями» [1]. Скорее всего, Добрые Люди тайно прибыли в страну в самом начале весны 1300 г.: между Великим Постом и праздником летнего святого Иоанна. Они жили в разных местах от Тараскона до Акса у своих близких, которые прятали их у себя дома, принимая их с радостью и обьятиями, понемногу расширяя круг тех, кто знает.

Сегодня особенно трудно восстановить связную хронологию событий. Мы можем лишь очень приблизительно реконструировать обстоятельства отбытия в Италию нотариусов из Акса. Но потом всё изменяется. Начиная с великого возвращения Добрых Людей и на протяжении десяти лет их подпольного апостольского служения, мы находим массу очень точной информации, часто пестрящей подробностями из повседневной жизни, но почти всегда лишенной каких-либо датировок. Единственные точно известные нам даты – это даты заседаний трибуналов Инквизиции, когда регистрировались показания и произносились приговоры. Сами допрашиваемые говорили о своих воспоминаниях, как правило, очень беспорядочно, не давая никаких других временных рамок, кроме тех, которые, как им казалось, совпадали по времени с ошибками и преступлениями, в которых они признавались. При этом они ссылались либо на недавние либо на очень удаленные события: «Это было за год до прошлой Пятидесятницы», или «Это было приблизительно двадцать пять лет назад». Кроме того, все эти данные не связаны между собой и постоянно противоречат друг другу.

Изучая контекст событий, часто можно с достаточной уверенностью поставить происходящее в приблизительные хронологические рамки, но всегда трудно восстановить реальный ход событий в их точной последовательности. Поэтому приходится выкладывать информацию в относительно общей манере, деля ее на большие зоны и периоды. Мы никогда не сможем ступать шаг за шагом по тысяче дорог Доброго Человека Пейре Отье, следы которого, как это ни парадоксально, словно смывают приливы и отливы показаний. Постоянно упоминаемый, он словно раздваивается, множится; он словно наслаивается сам на себя, он просто вездесущ. Он повсюду - от Разес до Сабартес, от Лаурагес до Керси, от Тулузы до Акса и от Ларната до Верльяка-на-Теску. Именно потому для троих инквизиторов он является еретиком по определению, что им кажется, будто он одновременно находится в ранніх местх с истинным талантом вездесущности. И если счесть все места, где он побывал после своего великого возвращения, то изумляешься, как они могли уместиться в неполные десять лет, потому что их хватило бы и на все сто.

 

Юбилейный год

 

            Когда Пейре и его товарищи прибыли из Италии, останавливались ли они сначала в Тулузе, чтобы взять отданные на хранение деньги, предъявив верительные грамоты известному банкиру Узальгюйе? Это кажется логичным. И в самом деле, Пейре Отье достаточно быстро стал располагать финансовыми средствами, которые он смог взять в Тулузе в банке великого менялы[2]. Из Тулузы лежал прямой путь в графство Фуа и в долину Арьежа. Племянник Добрых Людей из Савердена - Гийом Уго и его жена Аструга - признались, что их дядья в сопровождении третьего Доброго Человека, Пейре Раймонда из Сен-Папуль, приходили к ним в период, соответствующий началу 1300 года[3], хотя больше никаких иных подтверждений подобному путешествию из Тулузы у нас нет. Далее мы встречаем Добрых Людей уже в Аксе.

Однко, свидетельство Берната Марти из Жюнака, который в 1324 г. пытается припомнить полузабытые воспоминания о ереси перед инквизитором Жаком Фурнье, датирует появление Добріх Людей таким образом: «Это было двадцать пять лет назад, как мне кажется» [4]. Это создает впечатление, что Добрые Люди прибыли в страну перед Рождеством 1299 г. Он также указывает, что они выбрали первым местом своего укрытия Жюнак, в долине Викдессус, у главного кузнеца Пейре Марти. И что там они немедленно установили контакт с симпатизирующим катаризму знатным обществом высокогорного графства – аристократическими семьями де Жюнак и де Ларнат, Гийомом Байартом и другими – благодаря активной поддержке бальи Пейре Грата. Тем не менее, допрашиваемый никогда не упоминает о присутствии Пейре Отье в Жюнаке, а только о его брате Гийоме и Пейре Раймонде из Сен-Папуль, которые, по-видимому, тогда все время были вместе.

В другом показании мы находим сведения, что Добрый Человек Пейре Отье в то же самое время, а именно зимой 1299-1300 гг. находится в Тулузе один с проводником. Отсюда мы делаем вывод, что прибыв из Италии, Добрые Люди немедленно разделяются: Гийом Отье и Пейре Раймонд из Сен-Папуль уходят в Сабартес, избирая местом своего первого убежища Жюнак, в то время, как Пейре Отье остается в большом городе, скорее всего, чтобы установить контакты с тулузскими явками подпольной Церкви, согласно данным Бернатом Одуэ указаниям. Можно также вычислить, что Добрые Люди Гийом и Пейре Раймонд ждали в Жюнаке, пока к ним присоединится Добрый Человек Пейре, что и случилось в марте 1300 года. Тогда среди Добрых Людей опять происходит перегруппировка: Пейре Раймонд из Сен-Папуль временно исчезает из показаний арьежцев, чтобы в свою очередь появиться в Тулузен и Лаурагес. Возможно, там к нему присоединились как раз прибывшие из Италии Добрые Люди Амиель из Перль и Андрю Тавернье. С того времени об обоих братьях Отье упоминается постоянно, как о пребывающих вместе и живущих в Сабартес, где вскоре к ним присоединяется Жаум, сын Пейре.

Свидетельство Раймонда Отье, относительно достойное доверия, помещает прибытие его братьев в Акс в хронологические рамки Великого Поста 1300 года, и опять- таки в контекст юбилейного года, избранного для облегчения их подпольных перемещений. Очень естественным выглядит и то, что Добрые Люди избрали родной город Акс в качестве первого более-менее длительного этапа своего пребывания, когда они могли пользоваться безопасным гостеприимством их брата. Раймонд Отье очень ясно описывает обстоятельства их прибытия: причем его свидетельство является двойным, потому что сперва он дает показания как подозреваемый перед Жоффре д’Абли в 1308 г., а потом, практически не противореча самому себе, перед Жаком Фурнье против Арнота Тиссейра в 1321 году[5].

Из соображений безопасности, вперед посылают Бон Гийома. Однажды ночью, во время Великого Поста 1300 г., он стучится в двери дома Раймонда Отье и говорит ему, что прибыли его братья. Он страшивает, готов ли Раймонд их принять. Раймонд с радостью соглашается. На следующую ночь, ближе к полуночи, все трое у дверей Раймонда: Бон Гийом, а вместе с ним Пейре и Гийом Отье. Раймонд открывает двери, впускает их, и они тут же падают друг другу в объятия. Повсюду царит радость. Брат Добрых Людей даже не пытается скрыть этого перед инквизитором восемь лет спустя.

Если верить этому достаточно сухому показанию 1308 г., то только на следующее утро, дав своим братьям выспаться, Раймонд Отье начинает их, наконец, расспрашивать. Они рассказывают ему о своем посвящении в Кони, обещают ему сделать много всевозможного добра, исходя из их нового статуса, и только просят хранить в тайне их пребывание у него. На протяжении восьми или пятнадцати дней, которые они провели тогда в его доме в Аксе (Раймонд говорит о неделе в 1308 г., и о двух в 1321), Добрые Люди проповедуют для своего брата и его жены Эксклармонды, напоминая им, что они «следуют по пути Господа и апостолов Его», и что они никогда не лгут и не осуждают. И пара добрых верующих, происходящая из еретического рода, конечно же, счастлива возобновить перед Пейре и Гийомом жест преданности melholier, который они не совершали уже долгое время: встав на колени, они трижды просят у Добрых Людей их благословения и благословения Божьего, и трижды Добрые Люди благословляют их, призывая на них благодать и счастливый конец.

Уже во время этой первой встречи Раймонд и Эксклармонда Отье скрепляют свое полное согласие с миссией и верой Пейре и Гийома, заключая с ними convenensa: с помощью этого пакта верующий выражал желание просить о consolament счастливого конца из рук Добрых Людей в случае болезни или смертельной опасности. Таким образом, Пейре и Гийом обретают своих первых верующих в семейной среде. Со своей стороны, Раймонд и Эксклармонда уважительно наблюдают повседневную религиозную жизнь Добрых Людей, которые «едят только хлеб и воду три дня в неделю, а в другие дни употребляют только постные продукты».

Вскоре в тайный круг допускаются верные друзья. Двери приоткрываются для двоих племянников из Тараскона, сыновей Раймонды Отье: Гийома де Роде, нотариуса, его брата Жерота, а также для доброго верующего из того же города, Берната Турнье. Они приходят поприветствовать Добрых Людей, побеседовать с ними, выказать им свою преданность. Приходит также и Пейре Амиель, который вскоре, из соображений безопасности, уведет их к себе, в Мерены, высокогорную долину Арьежа в нескольких лигах над Аксом – возле границ Сердани, совсем близко к королевству Майорка и Арагонской короне.

Но перед тем, как уйти из Акса, Добрый Человек Пейре посылает своего брата Раймонда в Лордат, чтобы известить о своем возвращении дочь Гильельму и зятя Арнота Тиссейра, а также забрать книгу, которую он, уходя в Ломбардию, у них оставил. Раймонд приносит ему, вместе с поклонами и приветствиями от врача-нотариуса, маленькую книгу, завернутую в льняную ткань[6], которую он, чтобы нести ее незаметно, приторочил к поясу и накрыл полой камзола. «Пусть Бог хранит Арнота», сказали Добрые Люди. И Пейре добавил, что книга, за которой он так спешно посылал Раймонда, действительно очень хороша.

 

Первые убежища в Сабартес

 

Мы почти ничего не знаем об этом пребывании у Пейре Амиеля, в Меренах. Пейре и Гийом Отье, по-видимому, теперь всегда вместе. Мы не знаем, ни о том, какие верующие приходили проведать их, за исключением злосчастного бегина по имени Гийом Денжан, к которому мы еще вернемся, ни какие контакты они установили. По-видимому, это Раймонд Отье отвел своих братьев к одному из друзей. Но что происходило в доме Пейре Амиеля? Присоединился ли уже к Пейре Отье его сын Жаум, о котором говорили, что он скрывался между Кастельбо и Лордатом со времени отбытия своего отца, с которым он впоследствии почти не разлучался? Связывался ли он вновь с Арнотом Тиссейром? Как насчет его бывшей жены и бывшей возлюбленной – ведь они обе были добрыми верующими - и его многочисленных детей? Показания молчат, и об этих первых неделях мало что известно.

Об убежище в Меренах упоминает только Раймонд Отье. Он рассказывает, что направляясь на весеннюю ярмарку в Пючсерда, чтобы продать овец, он поднялся по долине Арьежа. Там он остановился у Пейре Амиеля, чтобы навестить своих братьев, Добрых Людей. Он поприветствовал их, как полагается доброму верующему, совершив melholier, и спросил, не желают ли они чего-нибудь из Пючсерда. Братья попросили его привести им специи, а именно две унции перца и шафрана. Разумеется, они обещали заплатить ему. Продав овец и возвращаясь через перевал Пюиморен, Раймонд вновь останавливается в Меренах и передает Пейре и Гийому требуемые специи.

Затем, под конец лета, мы снова видим их у Раймонда, в подвале его дома в Аксе. По их просьбе Раймонд купил им хорошую бритву на ярмарке на святого Антония в Памье при посредничестве Арнота Тиссейра – который, как врач и хирург, хорошо разбирался в лезвиях. Добрые Люди, очень озабоченные тем, чтобы хорошо выглядеть, старались брить друг друга, не решаясь компроментировать свое подпольное пребывание, вызывая цирюльника[7]. Рассказывая инквизитору об этих незначительных подробностях, чтобы доказать свою искренность, Раймонд Отье, разумеется, пытается замаскировать истинное значение более глубоких а, возможно, и еретических - отношений троих братьев Отье: верующего и Добрых Людей.

Нам меньше известно о связях женщин в семье с Добрыми Людьми сразу же после великого возвращения. Мы только знаем о поступке их золовки Эксклармонды, жены Раймонда Отье. Вот она стоит перед своим домом в Аксе – тем самым, в подвале которого живут Добрые Люди. Рядом с ней ее племянница Монтана, дочь Пейре Отье, и юная золовка последней, Мерсенда Саломон, жена Берната Лауренса. Когда Монтана рассказывает ей о возвращении Добрых Людей, а именно ее дяди Гийома Отье, Мерсенда внезапно заливается слезами – и дает обоим дамам Отье семь турских денье, чтобы они купили им рыбы, особенно для Доброго Человека Гийома. Можно ли предположить о существовании в прежние времена чего-то вроде влюбленности между нотариусом и этой молодой женщиной[8]? Но точно мы знаем лишь то, что дочери и золовки Добрых Людей держали их возвращение в большой тайне.

Раймонд Отье, которому ремесло негоцианта позволяло быть достаточно мобильным, очевидно, играл очень активную роль в вовлечении семьи и верующих в новые связи со своими братьями. В начале следующего лета – между Пятидесятницей и летним святым Иоанном – после перемены многих мест пребывания, Пейре и Гийом вновь живут у него, и он лично провожает их вместе с Бон Гийомом, в Тараскон, в дом их племянника Гийома де Роде и его жены На Бланки. Это переселение было не случайным. Пейре Отье сам спросил у молодого нотариуса, когда тот посетил его в доме Раймонда в Аксе, готов ли он принять их у себя. Гийом де Роде сам отмечает, что это переселение из Акса в Тараскон было совершено в то время, когда слухи о возвращении братьев Отье начали распространяться по всему Сабартес. Из осторожности двое подпольщиков вначале прятались в доме за городом, и их привели в Тараскон, только когда спустилась ночь – достаточно поздно, потому что уже была почти полночь[9]. В красивом доме Гийома и На Бланки де Роде, расположенном «возле замка», Добрые Люди оставались пятнадцать дней. Племянник нотариуса пытается убедить инквизитора (тщетно), что он все время пробовал приводить им аргументы, оставаясь в католической и Римской вере. Но его жена, урожденная Изаура из Ларната, призналась, что слушала их проповеди, что была доброй верующей, что приветствовала их, совершая melholier, и сама готовила для них, уважая их воздержание от всяких животных жиров, в специальном уле и мисках.

Отныне, начиная с Сабартес, Добрые Люди Пейре и Гийом постоянно перемещаются, от одного убежища к другому, от одного верного дома к другому, где остаются только на время, достаточное, чтобы установить и возобновить контакты, не больше двух недель в одном месте. При активной поддержке их братьев и племянников, круг посвященных резко расширяется. Понс Арнот де Шатоверден, возвратившись в страну незадолго до них, становится их агентом, привлекая к ним верующих из аристократии. Объявляются новые друзья и сторонники: вот мы видим Добрых Людей в Тарасконе у ремесленника Арнота Пикье, когда к ним тайно приходит дама Гайларда де Гаильяк и ее сын Пейре – будущий нотариус. Мы видим их в Квие, у Гийома д’Ареа – где их навещает племянник Жерот де Роде, но также и местная аристократия: сын Пейре Раймонда де Квие. Сам Фелип де Ларнат, убежденный Понсом Арнотом де Шатоверден, встречает их ночью у моста в Верден, а потом, через несколько дней, в обществе своего пера, владетеля Рабата Атона де Кастеля, сопровождает их в Ларнат, в пристройку возле дома Арнота Изаура. Именно там, в этой высокогорной деревне на карнизе, у дяди На Бланки де Роде, впервые упоминается о присутствии юного Жаума Отье, сына Пейре, в обществе обоих Добрых Людей – «молодого человека приблизительно восемнадцати лет», согласно Атону де Кастелю[10].

Отношения между ними чрезвычайно куртуазные, можно сказать, рафинированные. В темной пристройке, где находился его подпольный временный престол, Старший Пейре из Акса дает Атону де Кастелю льняной головной убор, который тому понравился (носил ли его Старший?) и говорит ему: «Носите его из любви ко мне». Через несколько дней сам владетель Ларната вместе с Арнотом Изаура и его сыном Гийомом сопровождает Добрых Людей до Гарану, где их ожидают сеньор Понс де Лордат, рыцарь, и его сын, которые «приняли еретиков со смирением и любовью и проводили их к Планиссолям»[11]. Через несколько недель в своих домах и замках, катарская интеллигенция высокогорного графства Фуа смогла возобновить практику своей веры перед двумя Добрыми Людьми и практически вся встала на сторону подпольщиков. Скорость, с которой установилась (или восстановилась) связь между верующими, позволяет думать о том, что возвращение Пейре и Гийома Отье было, в какой-то степени, ожидаемым….

 

Миссия мира

 

Прибыв с подпольщиками в Сабартес в Великий Пост 1300 г., Бон Гийом, внебрачный сын Пейре, сделался частью этой маленькой группы, играя для Добрых Людей роль проводника и посланника. Это он провожает их к своему дяде Раймонду в Акс. Через несколько месяцев, «между Пятидесятницей и днем святого Иоанна», как говорит На Бланка де Роде, он приводит их в Тараскон, «однажды вечером, в час, когда люди обычно ужинают и ложатся спать». Это в последний раз мы слышим, что об этом молодом человеке говорят как о живом. Из других свидетельств, особенно Арнота Тиссейра, мы знаем, что он ушел в Италию, чтобы больше оттуда не вернуться [12]. Сердана Фор подтверждает, что в Кони, в неопределенную дату, которую можно разместить между 1301 и 1303 годом, молодой человек достиг хорошего конца, получив утешение на ложе смерти от Доброго Человека, находящегося в убежище. Возможно, это был Бернат Одуэ, к которому Бон Гийом, конечно же, был послан своим отцом, Старшим Пейре из Акса, с неизвестной нам целью[13]. Возможно, чтобы передать новости о том, что на родине дела у Добрых Людей идут хорошо.

В тот момент, когда Бон Гийом, внебрачный сын, исчезает из показаний, его брат Жаум, законный сын, выступает на историческую сцену. Тем же летом 1300 г., он, совсем еще юный, появляется рядом со своим отцом Пейре Отье, в пристройке дома Изаура в Ларнате, где Добрые Люди принимали верующих, благословляли их и проповедовали для них. Мы знаем, что молодой человек на время пребывания обоих нотариусов в Ломбардии тоже решил исчезнуть из Акса, прячась возле Лордата. Как только они вернулись, он сразу же к ним присоединился. После эпизода в Ларнате он появляется в документах уже только как Добрый Человек. Можно представить себе, что больше он не разлучался со своим отцом на его подпольных дорогах, чтобы подле него подготовиться к своему крещению, пройти послушничество.

В эти первые месяцы великого возвращения Добрых Людей, в этом юбилейном 1300 г., среди ревностных верующих, собиравшихся вокруг них в домах друзей, появляется еще одна личность, играющая определяющую роль в организации подполья. Ее имя – дама Себелия Бэйль из Акса. Это настоящая дама, принадлежащая к нотариальному роду: она была разведенной женой известного нотариуса Арнота Сикре из Тараскона, влиятельного судейского, который одно время занимал пост графского кастеляна в Тарасконе и конкурировавшего с могущественным Гийомом Байяртом. Он также был нотариусом графа де Фуа и конкурировал с кланом Отье - де Роде [14]. Нужно сказать, что Арнот Сикре не был на стороне катарской интеллигенции, и пара рассталась, по-видимому, по религиозным причинам. На Себелия была наиболее преданной из добрых верующих, и ее дом в Аксе – который, конечно же, принадлежал ей лично, и она унаследовала его со стороны Бэйлей, проживая там одна со многими детьми – довольно долго служил в городе Аксе чем-то вроде дома Божьего для Добрых Людей и их верующих. Осенью 1300 года именно к ней приходит молодой нотариус Гийом де Роде, чтобы обнять своих дядьев Добрых Людей, и у нее он слушает, как они «проповедуют о Боге и апостолах, цитируя святого Павла»[15]. Рядом с ними появляется еще один Добрый Человек: Праде Тавернье, монашеское имя которого Андрю из Праде.

С тех пор Пейре и Гийом Отье уже не всегда вместе, но постоянно расширяют, каждый со своей стороны, территорию подпольных проповедей. Невозможно вычислить все их постоянные перемещения, невозможно следовать дорогой каждого из Добрых Людей, которые появляются и исчезают из показаний, как метеоры. Где, например, тогда были Андрю из Праде и Амиель из Перль? Мы знаем, что Гийом Отье провел несколько недель в Жюнаке, в долине Викдессус, в обществе Доброго Человека Пейре Раймонда из Сен-Папуль. Между Днем Всех Святых и Рождеством, прячась в голубятне Пейре Марти, главного кузнеца, оба они восстановили связи между верующими в Жюнаке и Рабате с помощью Арнота, одного из сыновей кузнеца, который был особо им предан[16]. С другой стороны, мы видим Доброго Человека Пейре Отье одного, без ритуального компаньона, в Лордате, в доме своего зятя Арнота Тиссейра. Возможно, там он начал тайно проводить обучение двух послушников, которых вскоре крестили: своего сына Жаума и Понса Бэйля, старшего сына На Себелии из Акса, великой верующей.

Лордат был для Пейре, скорее всего, одним из любимых мест пребывания. В этом месте нам дается его образ, окруженный каким-то чудесным сиянием, как бывает с воспоминаниями детства. В апреле 1325 г., священник из Сабартес, Гийом Травье, уже осужденный за лжесвидетельство на вечное заточение в Муре, вновь дает показания перед инквизитором Памье, скорее всего, в ходе посмертного процесса против Арнота Тиссейра. Неожиданно падший священник приоткрывает перед Жаком Фурнье удивительно прекрасный образ, кусочек из своего детства, который он хранит в сердце[17]: двадцать пять лет назад, в 1300 г., он был мальчиком из хора у своего дяди Гийома Гиляберта, священника прихода Верден. Трижды священник посылал мальчика с поручениями в Лордат, к кузену Арноту Тиссейру, нотариусу и врачу, чтобы передать ему разные подарки: десять хлебов, потом еще раз десять хлебов, и наконец, пять или шесть рыбных паштетов. Мальчик не забыл данных ему наставлений: пройти через маленькие ворота за домом, которые открываются в сад. То, что он приносил от священника, было, конечно же, дарами, предназначенными для Добрых Людей, которые там прятались. Для Пейре Отье.

Первый раз мальчик из хора встретил только нотариуса Арнота Тиссейра, который что-то писал за своим бюро. Во второй раз, его пригласили в комнату, где он увидел двух людей, Арнота Бенета, из Акса, и Раймонда Сабатье, из Лордата, а рядом с ними «Пейре Отье, еретика». И Добрый Человек ласково сказал ребенку: «Сын мой, добро пожаловать». На третий раз, обменявшись приветствиями с Добрым Человеком, ребенок сел рядом с Раймондом Сабатье, который сказал ему: «Сынок, вот Монсеньор, это святой, который, если ты захочешь ему поверить, может сделать из тебя доброго христианина». Потом он поднялся, дал ребенку кусок хлеба и немного вина. Конечно же, это был хлеб, благословленный Добрым Человеком – а вино было превосходного качества.

 

Когда я ел этот благословленный хлеб и пил это вино, Пейре Отье взял книгу из бумаги с обложкой из красной кожи, и держа ее открытой в руках, сказал мне: «Сын мой, чтобы стать хорошим и честным человеком, никогда не следует лгать, но сделаться добрым христианином», и другие слова, которые я уже не помню…

 

Потом пришел другой посетитель и ребенка отпустили, но перед этим Добрый Человек поручил ему поприветствовать от его имени священника из Вердена, «его кузена». Восхитительная вежливость общества того времени: Гийом Гиляберт, приходской свящнник Вердена, породнен через свою мать с Арнотом Тиссейром, зятем Пейре Отье. Он Доброму Человеку никакой не кузен. Это только из уважения и любви в таких случаях человека называли дядей, кузеном или сыном. Не стоит удивляться также тому, что священник посылает дружеский привет и дары Доброму Человеку в его подполье, «еретику». Гийом Гиляберт был не один такой. Не говоря уже о племяннике Отье, стратегически помещенному в доминиканский монастырь в Памье, некоторое количество местных сельских служителей Церкви, еще хранило, как и их паства, старую верность христианству Добрых Людей.

«Никогда не говори лжи». Мальчик из хора священника из Верден так и не последовал увещеваниям Доброго Человека своего детства. Став взрослым, и в свою очередь сделавшись священником, Гийом Травье сделал из лжи профессию. Он был лжесвидетелем, и по его вине Инквизиция осуждала невиновных. Теперь, через двадцать пять лет, он признан падшим, унижен и осужден своей собственной Церковью. Только воспоминание о времени милосердия на какой-то миг освещает тьму его застенков. Он вспоминает руку Пейре Отье, лежащую на маленькой книге с обложкой из красной кожи. «Святой человек», - сказал тогда Раймонд Сабатье. Гийом Травье упомянул Раймонда Сабатье для того только, чтобы выпросить какую-нибудь поблажку у инквизитора?

 

На войне, как на войне

 

Но впечатление мира было обманчивым. Безмятежное спокойствие Доброго Человека Пейре в доме его дочери и зятя, когда он благословлял хлеб и проповедовал Евангелие подростку, было достигнуто вопреки враждебности этого мира. Когда слухи о возвращении Добрых Людей начали кружить по всему Сабартес, и когда верующие стали приходить к ним, навещать их, слушать их проповеди, опасность сразу же начала расставлять ловушки. Несмотря на бдительность братьев и друзей, осторожность в речах, подполье могло быть легко раскрыто. Это едва не случилось практически сразу же: летом, когда Пейре и Гийом жили в Меренах, по причине неосторожности принимавшего их у себя Пейре Амиеля. Это проишествие, очевидно, заставило подпольную сеть верующих удвоить бдительность.

Мы знаем всю эту историю от Гийома де Роде, племянника нотариуса из Тараскона[18]. Весной 1300 г., «за несколько дней до Пятидесятницы», он получил письмо от своего брата Раймонда, молодого доминиканца из монастыря в Памье, желавшего срочно поговорить с ним по поводу нависшей опасности. Гийом не заставил себя долго ждать. В Памье Брат Раймонд де Роде сказал Гийому то, что ему самому передали его товарищи – Брат Гийом Понс и Брат Раймонд де Лякур[19]. Некий бегин по имени Гийом Денжан пришел в монастырь в Памье и хвастался тем, что в ближайшее время поймает еретиков Пейре и Гийома Отье, недавно вернувшихся в страну. Следует обратить внимание на очень важную деталь: в начале XIV века в доминиканском монастыре существует достаточно активная поддержка подпольных Добрых Людей. Брат Гийом Понс, услышав эти вести от бегина, немедленно передал их Брату Раймонду де Роде, а тот, в свою очередь, сообщил своему брату Гийому, что этот Гийом Денжан, которого Пейре Амиель приводил к Добрым Людям в Мерены, и который достаточно долго был там с Пейре и Гийомом Отье, узнал от них о том, что и дом де Роде в Тарасконе является подпольной явкой.

Можно задать себе вопрос, как была возможна такая неосторожность со стороны проводника, и со стороны самих Добрых Людей? Настоящий или фальшивый бегин, Гийом Денжан, несомненно, злоупотребил их доверием, представ перед ними в облике благочестивого кающегося – ведь разве можно найти более благочестивого христианина, чем эти кающиеся из третьих францисканских орденов, одетые в евангельские лохмотья? Кто может выглядеть более безвредным для хорошего катарского верующего – особенно, если этот благочестивый персонаж разделяет кое-какие еретические сантименты? Скорее всего, Пейре Амиель был горд тем, что представил этого человека святым людям. А Добрые Люди, покорные своему обету справедливости и правды, не имели возможности ничего скрыть. Даже если бывший нотариус Пейре Отье и подозревал кое-какую опасность, Добрый Человек Пейре из Акса, после того, как он открыто проповедовал для этого гостя, не мог по-христиански не указать ему дом де Роде в Тарасконе, где тот всегда может получить приют и милостыню. Как бы там ни было, зло было совершено. Этот настоящий/фальшивый бегин, очевидно, был профессионалом в розыске еретиков, которого безошибочное чутье привело в Мерены. Без вмешательства доминиканской группы поддержки из Памье, миссия Добрых Людей могла бы завершиться, едва начавшись.

Но с того времени события стали разворачиваться с поразительной скоростью. Верующие отреагировали немедленно. Гийом де Роде возвращается в Акс, где предупреждает всех, кого только можно: он признался Инквизиции, что сказал об этом своему дяде, Раймонду Отье и, как минимум, доброму верующему Гийому д’Ареа, дворянину из Квие. Сработала своего рода система сигнализации, и бегина отыскали на площади в Аксе. Гийом д’Ареа подошел к нему, заговорил с ним, распознал в нем вышеописанного доносчика. Тогда он предложил отвести его в Ларнат, к Добрым Людям. Это, конечно же, была ловушка. Ночью, двое людей меча – лично сеньор Фелип де Ларнат и Пейре д’Ареа, в сопровождении троих сорвиголов, среди которых был Гийом Изаура из Ларната, ожидали Гийома Денжана на мосту Альят, ниже Жюнака: они оглушили его и схватили. Они были на лошадях и имели при себе вьючное животное, на спине которого из долины Арьежа, скорее всего по крутой дороге на Миглос, они увезли своего пленника в горы над Ларнатом. Там, заставив его признаться в самых черных намерениях, они сбросили его в пропасть. Через несколько часов, в Ларнате, юный Раймонд, второй сын Арнота Изаура, встретил усталого мула, с которого он снял седло и уздечку и увел попастись на луг возле Кабан[20]. Всё закончилось очень быстро. Прошло едва пятнадцать дней с того времени, как Брат Раймонд де Роде предупредил подпольную сеть верующих. Больше никто и никогда не слыхал и не говорил о настоящем/фальшивом бегине, и только Гийом де Роде и Раймонд Изаура восемь лет спустя раскрыли всю эту аферу перед Инквизицией.

Племянник Добрых Людей, однако, заметил инвизитору, что после этой казни он не замедлил упрекнуть Пейре д’Ареа и Фелипа де Ларната в том, что они убили человека; тем не менее, он им посоветовал не говорить ничего Добрым Людям – которые вряд ли похвалят их за это дело, и возможно, наложат на них покаяние… Нам известно, что, по крайней мере, Пейре д’Ареа, как и его жена, получили утешение на ложе смерти в их доме в Тарасконе из рук Пейре и Жаума Отье – и через их посредство прощение всех грехов[21]. Узнал ли Пейре Отье, что ради него Пейре д’Ареа пошел на убийство?

Эта мрачная история возвращает нас к реальности, тем более, что она произошла с главными действующими лицами. После этого эпизода с бегином, Добрые Люди, их агенты, проводники и верующие должны были проявлять большую осторожность. Но достаточно ли было осторожности при данных обстоятельствах? История, которая раскрывается здесь - это беспощадная борьба, битва не на жизнь, а на смерть, когда власть очень редко стоит на стороне жертвы. Пейре Отье вернулся в эту страну со своим братом Гийомом, чтобы встать во главе маленькой группы подпольных монахов, чтобы воскресить Церковь и веру Добрых Людей – устремление к Добру, дорогу Добра, la entendensa на окситан. Братский прием добрыми верующими в дружеских домах, кажущаяся легкость, с которой им удавалась их миссия, не должны обмануть нас, маскируя реальные условия, в которых они жили. Выживание их духовного предприятия, принципиально ненасильственного, происходило в контексте преследований, становившихся все более и более тотальными, в атмосфере организованных доносов. Даже в Сабартес, во времена графа Рожера Берната, когда условия были не так уж плохи, и то грозила опасность. Чтобы продолжать свое дело, несмотря ни на что, нужно было вооружиться постоянным мужеством и иметь эффективную подпольную организацию. Следовало обладать огромной силой сопротивления, личного и коллективного, быть постоянно начеку, и, конечно же, иметь очень крепкую веру.

Сами по себе Добрые Люди просто не могли выжить. Их положение не позволяло им лгать или прерывать своё служение. Они были открыты и беззащитны перед всеми опасностями. Их миссией – и призванием – было проповедовать Евангелие и спасать  души, только об этом они заботились. Их выживание было в руках верующих, которые должны были организовать и постоянно обеспечивать безопасность своих пастырей, иногда без их ведома и даже против их предписаний. История с Гийомом Денжаном, настоящим/фальшивым бегином – это не первая иллюстрация такого рода поведения, но чрезвычайно красноречивая.

 

---

[1] Жерот де Роде. G.A. Pal. 86-87.

[2] Пейре де Люзенак. G.A. Pal. 380-381.

[3] Сulpaе Гийома и Аструги Уго, осужденных на Мур Бернардом Ги. Limb. 220-221.

[4] Бернат Марти. J.F. 1130.

[5] Раймонд Отье. G.A. Pal. 117-121. Против Арнота Тиссейра, J.F. 598-600.

[6] Мы уже упоминали об этой книге выше.

[7] Раймонд Отье. J.F. 599.

[8] Так, по крайней мере, думает Жан Дювернуа. Сама Мерсенда оправдывалась тем, что хотела, чтобы Гийом Отье «вернувшись, жил сообразно его положению». Эксклармонда Отье против Симона Барра, J.F. 372.

[9] Гийом де Роде. G.A. Pal. 137-138; Бланка де Роде. G.A. Pal. 215-216.

[10] Атон де Кастель. G.A. Pal. 325.

[11] Фелип де Ларнат. G.A. Pal. 113.

[12] Арнот Тиссейр. J.F. 605.

[13] Сulpa Серданы Фор, осужденной на Мур Бернардом Ги. Limb. 76.

[14] Cм. G.A. Pal. 416.

[15] Гийом де Роде. G.A. Pal. 141.

[16] Бернат Марти, из Жюнака. J.F. 420.

[17] Гийом Травье. J.F. 1197-1199.

[18] Гийом де Роде. G.A. Pal. 153-155.

[19] Исправление Гийомом де Роде своих показаний. G.A. Pal. 158-159.

[20] Раймонд Изаура. G.A. Pal. 277.

[21] Жерот де Роде. G.A. Pal. 102-103.