![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
credentesДевочки Монсегюра
В ту эпоху, когда еще трудно было вообразить, что возможен крестовый поход в христианские земли против вассалов короля Франции, следует представить Монсегюр как небольшое феодальное жилище, над которым поднимается башня, подобная Рокфор в Монтань Нуар. Эта башня окружена несколькими домами, расположенными на концентрических террасах вершины, в которых жили религиозные общины. Вторжение грубой опасности нарушило этот порядок вещей. Раймон де Перейль, юный местный сеньор, сам поселился там подле своей матери Совершенной, и вскоре это место, защищенное естественным образом и находящееся вне театра военных действий, начало играть ту самую роль убежища, которую мы знаем сегодня.
Раймон де Перейль принял на своей вершине как иерархию Церкви Тулузен – епископа Госселина, Старшего Сына Гвиберта де Кастра, так и остатки религиозных общин с низины, избежавших массовых костров крестового похода. Кроме того, там поселились женщины и дети семей его родственников и друзей из Лаурагэ: дамы де Фанжу, сестры и дочери Совершенных «золотого века» отправились к безопасной горе, а их братья и мужья, регулярно их навещавшие, воевали под знаменами графа Тулузского. Монсегюр был castrum беженцев.
«Более тридцати лет тому, - говорит Раймон де Перейль, - Женсер, жена Пьера де Сен-Мишель из Фанжу, Везиада, жена Изарна Бернара де Фанжу, Алис, мать Пьера и Арнода де Мазероль, Фабрисса, жена Бернара де Вилленев, и Гайа, сестра Изарна Бернара, долгое время жили в castrum Монсегюр, и означенные дамы множество раз поклонялись Гвиберту де Кастру и другим еретикам…»
Итак, дамы из Фанжу последовали в Монсегюр за своим блестящим проповедником и учителем душ… Как бы там ни было, Монсегюр тогда начал приобретать настоящие очертания castrum, укрепленного места обитания на вершине крутой и острой пеш. Это было общество, где смешалась знать и люди более скромного происхождения, миряне и монахи, которые селились там все время, пока продолжались войны, между 1209 и 1229 годами; но это было очень «текучее» население, спускающееся в низину, возвращающееся в бурги и замки всякий раз, когда это позволяли превратности войны. А монашеские общины никогда не забывали свою странствующую пастырскую миссию, несмотря на опасность.
Деревня Монсегюр во времена войны приняла также дам из всего Фанжу и оставшихся Совершенных женщин ближайшего Лаурагэ: Алис де Мазероль, Гарсенду дю Ма, но также и другие вырванные с корнем семьи. Гильельма де Фисте, жена некоего Маури д'Алень, призналась, к примеру, что жила во времена своего детства с родителями, которые были еретиками[1]. Конечно же, в этом случае мы можем вообразить себе пару, принимающую катарские обеты и поселяющуюся в домах в Монсегюре, где супруг присоединялся к Добрым Мужчинам, супруга живет в доме Совершенных женщин, а их дочь, маленькая Гильельма, которую они привели с собой, еще несколько лет подрастает подле своей матери и ее подруг.
Там были и другие дети, в деревне Монсегюр, и мы знаем по имени многих из них: Раймон де Перейль до 1220 года женился на богатой наследнице из Лантарес, Корбе, дочери огромной семьи совладельцев Унод де Ланта, известной своей привязанностью к катаризму; семьи, из которой вышли многие Совершенные, мужчины и женщины, выказавшие верность вплоть до костра, как и еще большее количество защитников веры. Была ли Корба немного чем-то обижена природой? ее имя, кажется, означает, что она могла быть горбатой. В любом случае, ничто не помешало ей родить и вырастить многочисленных детей в укрепленном доме деревни, нависшей над склонами Монсегюра. Нам известно как минимум пятеро ее детей, доживших до взрослого или подросткового возраста: четыре дочери – Филиппа, Арпейс, Эксклармонда и Брайда – и сын Жордан. Как минимум четыре девочки, для которых Монсегюр был родным домом, материнским теплом, местом детства, игр, мечтаний и приключений. Четыре девочки из Монсегюра.
Четыре девочки, а также их кузены и кузины, эти несколько десятков детей, для которых мир был ограничен голубой линией гор, но в глазах которых совершенно естественно красота окружающего горизонта не могла ни создать иллюзий, ни оправдать творца этого мира; для которых христианами были только Добрые Мужчины и Добрые Дамы, как и все монахи, которых они каждый день встречали на улицах деревни и которых приветствовали по примеру своих родителей. Во время передышки окситанской реконкисты, между 1220 и 1229 годами, большинство детей спустилось вместе с родителями вниз на более длительный срок, в Лаурагэ или Лантарес, а религиозные общины и иерархия тоже переселились к своим верующим в бурги. Но эти четыре девочки оставались в Монсегюре, у себя дома, с родителями Раймоном и Корбой де Перейль, со своим братом Жорданом, с бабушками Совершенными и со всеми теми, кого они знали и любили.
Фурньера де Перейль, первая Дама Монсегюра, достаточно быстро исчезает из документов – около 1234 года. Мы не знаем, когда именно она мирно достигла своего счастливого конца. Но другая бабушка четырех девочек тут же приняла эстафету: мать Корбы де Перейль, Маркезия Унод де Ланта, великая дама, которую Осторга де Ламот и ее Совершенные дочери часто встречали в тулузских «салонах». Она тоже отдалась Церкви, и где-то перед 1230 годом поселилась в катарском доме в Монсегюре подле своей дочери и ее семьи. Для Филиппы, Арпейс, Эксклармонды и Брайды лица их бабушек символизировали христианскую Церковь их деревни.
![[community profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/community.png){kind=small}