Рустем во второй половине апреля 2019 года. Рахов и Ясиня

 В Рахове мы остановились практически за городом, уже на выезде, возле заправки ОККО.  Этот район называется Красне плесо. Мы жили в небольшой комнатке с душем и кухонькой. Зато тут было близко к подъемам на горы. И сразу же после приезда мы полезли на Лысу гору, куда поднимались давным-давно. Но мы шли туда улицей Буркут, выходящей на перевал и Косивскую поляну. Оттуда, по правде говоря, подъем очень крутой. Но с тех мест, где мы жили, он оказался еще круче. Мы пошли от шоссе лесной дорогой вдоль небольшого впадающего в Тису ручейка.


Потом очень круто поднялись на горный балкон, прямо над районом Рахова, где мы жили. Отсюда уже виден Черногорский хребет.


Наверху уже росли нарциссы


Но это был всего лишь первый горный балкон. За ним последовали второй, третий, и так далее. И на каждый надо было подниматься нечеловеческими усилиями.



А вот мы уже вышли на улицу Буркут, недалеко от перевала, где у жителей Рахова миленькие дачи


Последний уступ перед подъемом на вершину Лысой Горы. Кстати, сама гора довольно невысокая – всего лишь 1158 метров, но подниматься на нее тяжело, как на Говерлу.


Последний подъем – практически по бездорожью, и тоже очень круто


Ну вот мы наконец и на вершине. Отсюда видны практически все украинские двухтысячники.



Эта вершина называется полониной «Роза ветров». Она довольно плоская, зато виды здесь незабываемые. Здесь все еще лежит снег


А вот мы уже и спускаемся с «Розы ветров», и Рустем как всегда требует, чтобы ему бросали палочку.


На следующий день мы полезли на другие горы. Если гора Лыса принадлежит к Свидовецкому горному массиву, то за рекой Тиса находится уже другой горный массив – Черногорский. Мы решили немного побродить там, по отрогам горы Шоймул. Она тоже невысокая, но очень крутая. Вначале мы долго шли широкой горной дорогой, которая представляет собой одну из Раховских улиц. Ведь Рахов знаменит тем, что между его улицами очень большой перепад высот – более 800 метров, и некоторые дома стоят очень высоко. Эта сторона горы тоже сильно заселена. За нами – вид на центр Рахова.


Затем мы стали подниматься по полонине, где уже не было домов, а только пастбища, и начинала расти зеленая травка.  Напротив, через реку, видна гора Лыса, на которой мы были вчера.


Это самая высокая точка, куда мы долезли в тот день. За нашими спинами – покрытая лесом вершина горы Шоймул. Туда тоже шла дорога, то наверху было много воды, снега и грязи, так что в сандалиях мы бы туда не прошли.


Поэтому мы нашли себе местечко с красивым видом в лесу и устроились на пикник. Рустем, правда, вынюхал каких-то косуль и бегал за нами в самый низ ущелья.


После этого мы спустились обратно в центр Рахова.



Но больше всего нас все же манили отроги Лысой горы и перевал Буркут. Мы решили посмотреть, нельзя ли подняться туда вдоль небольшого потока, вдоль которого мы шли в первый день. Но если тогда мы сразу же свернули с тропы на езжую, хотя и проселочную дорогу, то теперь решили идти дальше по ручью.




Дорога была легкой и очень красивой, попадались замшелые живописные скалы


Мы дошли до небольшого водопадика под названием «Камьяный»




Потом тропа сворачивала вправо, пересекала небольшую полянку, а оттуда через густой лес шел довольно гуманный подъем. Мы долго шли, пока не выбрались на маленькую полонину, на которой уже стояли дачи, и поняли, что почти поднялись к улице Буркут. Поскольку был апрель, и на дачах еще никого не было, мы позволили себе устроиться на столике одной из них и перекусить. Тем более, что виды там тоже были потрясающие.





Мы попробовали подняться еще выше, и действительно нашли дорогу на улицу Буркут, практически под самым перевалом


Но было уже довольно поздно, и на следующий день мы проделали тот же самый путь,  - ведь идти через водопад и лес оказалось короче, чем по дороге – и добрались уже до перевала. Но дальше тоже не прошли из-за снега на высоте в 1000 метров.




Зато Рустем влез на самую высокую скалу этого хребта.



А обратно мы опять сделали привал на дачах – Рустему это место очень понравилось.



И хотя на перевале еще лежал снег, в центре Рахова уже расцвела сакура


В последний день нашого пребывания в Рахове шел дождь, и только к вечеру мы смогли выбраться погулять. Мы решили пройтись по колее старой железной дороги, которая когда-то соединяла Рахов и Тячев. Дело в том, что часть этой дороги следовала по территории Румынии, и с распадом СССР колея была заброшена. Зато здесь можно было прогуляться по шпалам, и не шлепать по лужам.



По дороге даже встречались небольшие водопадики



Рустем смотрит на другой берег Тисы, вздувшейся от дождя



А на следующий день мы опять вернулись в Ясиня. Нас ждали холода и заснеженные горы. Ведь Рахов находится южнее и ниже



Но Рустем очень обрадовался, и весело скакал по холму Костыривка



Последний день апреля выдался ветреным и холодным. И мы снова гуляли с Эммой по старой польской дороге



Мы так соскучились за этими пейзажами



Рустем треплет ушами на ветру


Рустем отдыхает на деревянном помосте возле «Сердца Карпат»



И радуется жизни в своей любимой комнатке. Где ни путешествуй, а в Ясиня все равно лучше!

Пилар Хименес. Катаризм - другое христианство

 Пилар Хименес Санчес
Доктор исторических наук, международный коллектив исследования
катаризма и диссидентства (CIRCAED)

КАТАРИЗМ: ИНОЕ ХРИСТИАНСТВО


                    Отвергая папскую власть, движение, которое назвали катарами, появляется в XII столетии, разработало собственную модель философии, иерархию и таинства, отличные от Церкви Римской. Для одних это был диссидентский образ мышления, для других – ересь. Но это новое мышление воплотилось в  религиозных общинах добрых мужчин и добрых женщин, как они сами себя называли.


Миниатюра в виде медальона из Библии с моралите, где изображается consolament с точки зрения францисканцев. Миниатюра изображает ортодоксию, противостоящую ереси. (вторая половина XIII века).

                    Катаризм, представляющий собой диссидентскую модель христианства, появляется во многих регионах латинского христианства, то есть современной Западной Европы, в середине XII века. Его рождение сегодня связывают с историческим контекстом эпохи, а его начала могут восходить к теологическим дебатам каролингских времен, то есть к IX веку. Фактически, это та самая эпоха, когда возникли первые дискуссии по поводу таинств, таких как крещение и евхаристия. На протяжении Х века проблемы зла, греха, совершенного дьяволом, а затем и происхождения последнего, так же, как и проблемы человеческой природы, воплощения Сына Божьего (Иисуса) и равенства лиц Троицы живо обсуждались в ученых кругах средневекового Запада. Собственно, в этих теологических школах, участвовавших в процессе рационализации христианства на средневековом Западе в Х, XI и XII веках можно искать начала этого диссидентства. Оно оформляется в первые десятилетия XII века, буквально на «следующий день» после окончания т.н. Григорианских реформ, проводимых папством в XI веке. Именно тогда стали обличать первых сторонников диссидентства. Отвергая модель Церкви и христианского общества, сформировавшуюся в результате Григорианских реформ, когда папская власть была поставлена выше любой другой светской и духовной власти, с претензией на руководство обществом в целом (понтификальная теократия), диссиденты предложили свою собственную модель. Они настолько хорошо укоренились под конец XII века на территориях современной Южной Франции, а также Северной и Центральной Италии, что их католические противники даже называли эти регионы «альбигойскими» или «катарскими». Убежденные в том, что именно они одни являются истинными учениками и наследниками апостолов, диссиденты называли себя «добрыми мужчинами» и «добрыми женщинами», организовывая собственные Церкви по образцу первых христианских общин.


Папа Иннокентий III, инициатор альбигойского крестового похода.

Катары. Происхождение и использование слова.

                    Немецкий монах Экберт из Шёнау в 1163 году впервые употребил термин «катары» для обозначения еретиков Рейнских земель. Происхождение слова вызвало дискуссии: некоторые считали, что это – переиначенное греческое слово «catharoi» (чистые), которое в свое время употреблял Святой Августин, описывая африканскую манихейскую секту; другие же видели отсылку к латинскому слову «catus» (кот), то есть к воплощению дьявола, поскольку катаров обвиняли в том, что они ему поклоняются. Будучи исключительно оскорбительным, слово «катары» довольно редко употреблялось в Средневековье. Между собой катары обычно называли друг друга «добрыми христианами», «добрыми мужчинами» и «добрыми женщинами», противопоставляя себя Церкви Римской, которую они считали узурпаторшей и свернувшей с истинного пути. На юге современной Франции их также называли «альбигойцами», хотя далеко не все они происходили из Альби и этого региона. Что же до их противников, то те предпочитали использовать термин «еретики», хотя этот термин охватывает и другие формы христианского диссидентства, которые Европа знала в ту эпоху. И только с новым открытием катаризма в XIX и особенно в ХХ веке использование термина «катары» стало очень популярным и утратило оскорбительную коннотацию своего первоначального значения.

Принципы катаризма
                    Ниже кратко изложены принципы, верования и правила организации катарской Церкви.
Дуализм.
                    Во времена катаров средневековое христианство в целом представляло себе мир как поле битвы между силами дьявола и Бога. Катары же пошли еще дальше, считая, что все существующее материально является творением злого начала, и только души принадлежат божественному измерению, являясь невидимыми и нематериальными.

Святые Писания.
                    Религия катаров была основана на Библии, единственном Писании, за которым они признавали божественное происхождение, особенно за Новым Заветом. Они не придавали никакой сакральной ценности последующим текстам, таким, как писания Отцов Церкви, которые с IV столетия стали основой христианской доктрины.

Таинства
                    Катаризм отвергал семь таинств, практиковавшихся в католической Церкви (крещение, евхаристия, конфирмация, брак, соборование, рукоположение, исповедь), которые они считали позднейшими установлениями, не имеющими основания в Библии. Единственным таинством, которое практиковали катары, является consolament (на окситан) или consolamentum (на латыни), в котором совмещались таинства крещения, рукоположения и соборования, исходя из контекста.

Клир.
                    Будучи организованными в Церкви, катары имели свой клир: это были добрые мужчины и добрые женщины – которых Инквизиция также называла совершенными. Только они одни могли уделять consolament. Они также отличались от простых верующих тем, что последние не должны были соблюдать обетов и правил жизни катаров, таких, как вегетарианство, целомудрие и ненасилие.

Бедность
                    Как и другие христианские монахи, катары давали обет бедности, который распространялся и на всю их Церковь. Последняя не имела в собственности ни земли, ни других средств, кроме тех, которые были заработаны ее клиром (но не с помощью подаяний). Этот образ жизни катаров ярко контрастировал с католическими орденами, которые в ту эпоху охотно демонстрировали свое богатство.


Катарская Библия из Лиона, иллюстрации из которой отражают нефигуральную эстетику катаризма.


Жителей Каркассона, в том числе и катаров, изгоняют из города отряды крестоносцев.

Pyrenees Cathares, 2014, pp. 19-21