Жан Дювернуа. Религия катаров. Ч. II Р. VII. Cоциология.

[credentes]

Жан Дювернуа

 

Религия катаров (сокращенный перевод).

 

Часть Вторая

 

Раздел VII.

 

Cоциология катаризма

 

 

VII.1. ЭКОНОМИКА.

 

VII.1.1 ИМУЩЕСТВО.

 

            Правила полностью аскетичны; совершенный должен жить трудом собственных рук. Однако Церковь имеет право владеть имуществом, и это последнее всегда считалось очень важным. Во времена свободы Церкви такое имущество состояло из недвижимости, в том числе «домов в городах и городках, полей и виноградников, а также самых больших домов для публичного провозглашения проповедей…»[1]

           

Contra manicheos Дюрана де Уэска говорит о катарах с Юга Франции, владеющих «полями, виноградниками и собственными домами, мастерскими, волами, ослами, мулами и конями, золотом и серебром, а также множеством иных земных благ…»[2]

            Со времен Эврара Бетюньского доминирует убеждение, что если бедняк вступит в секту, то непременно разбогатеет: «Если ты беден или нищ, проведи с ними какое-то время, и скоро станешь жить в достатке» [3]. В начале XIV века еще верили, что стоит уехать в Ломбардию к «добрым христианам» , чтобы содержание было обеспечено[4].

 

VII.1.1.1. ОБЩНОСТЬ ИМУЩЕСТВА.

 

            Источники этого богатства весьма различны. Первым из них является вклад, вносимый тем, кто вступает в секту. Он отдает свое имущество Церкви, для общего употребления, согласно с евангельскими предписаниями. Около 1271 или 1272 г. один житель Тарн уезжает к пребывающей в Ломбардии катарской иерархии и принимает consolamentum. «Бернард Оливи, епископ еретиков из Тулузы, потребовал и получил от него все его деньги, за исключением тридцати туринских серебряных монет.[5]

            Такая информация относится к периоду великой эмиграции, наступившему после преследований в Лангедоке в середине столетия: заинтересованные люди превращали в денежную форму все свое имущество перед отъездом. Однако, во времена толерантности молодой совершенный мог принести только свои семейные права и виды на наследство. Таким образом, взнос одной совершенной оплачивается в виде ренты:

 

Когда его (рыцаря Гийома Тондут де Монтегут из Иль на Тарне, Тарн) мать  пребывала с еретиками, он и его брат вносили для ее нужд ежегодно три кварты пшеницы, пол кварты орехов и десять тулузских су, которые посылали туда, где она находилась. [6]

           

            Совершенный сохраняет свои гражданские права; Церковь  - либо он сам – может потребовать принадлежащей ему части наследства. Один житель Сен-Мартен-Лаланда (Од) рассказывает, что он:

 

«встретился со своим братом совершенным, когда тот прибыл из Ломбардии. Последний потребовал половины владений и всего иного добра, и он с ним долго спорил. (causatus fuit). В его отсутствие и на глазах у его жены, брат-совершенный «взломал сундук и вытянул из него документы (cartas). [7]

 

            Таким образом, Церковь практически дошла даже до владения некоторыми феодальными правами, по поводу которых пыталась спорить со знатью, если та присваивала их себе, пользуясь событиями. Так, открыто возвратившись в Монреаль (Од) около 1224 года, совершенный потребовал от Везиады, жены Понса де Кастийон, рыцаря из Требонс (Верхняя Гаронна) платежи (usagia), которые она получала[8].

            Сама личность совершенного могла представлять в те времена элемент имущества, если это был крепостной (серв) или крестьянин, долженствующий платить налоги. Они принимали Правила, чтобы уйти от своего хозяина[9], но иногда случалось, что последний, если не был верующим, мог потребовать от катарской Церкви возвращения своей собственности.

 

Раймонд Азема, рыцарь из Ланта (Верхняя Гаронна)… привел Раймонда Эстев из Ланта в лес Понса де Монс; они там встретились с совершенным Понсом де Сагорнак и его товарищами. Раймонд сразу же заявил совершенным, чтобы они вернули ему Понса из Лассерр, которого они сделали совершенным, поскольку он был его человеком.[10]

 

            Мы знаем, что эти права, столь неопределенные во времена войн или репрессий, санкционировались отказом в consolamentum умирающим, которые присваивали имущество Церкви, разве что у них не было уже материальной возможности их вернуть. У нас есть, кстати, довольно забавный пример:

 

Пьер Гаск (из Фанжу, Од)… зашел к цирюльнику Пьеру Фурнье и, пожелав зажечь свечу, увидел совершенных Раймонда Ригота с его товарищем. Пьер Фурнье, будучи болен, попросил совершенных, чтобы дали ему утешение, они же ответили ему, что не сделают этого, пока он не вернет им того, что его отец и мать дали им на смертном одре. Он ответил им, что у него есть 26 сетье (мера объема) вина, и что он даст столько этого вина, а также зерна, сколько они сочтут нужным в уплату за его отца, мать и за него самого. Однако они не хотели этого принять, поскольку это не было установленным обычаем (consuetudo)в их секте. Тогда больной вышвырнул их из дома и осыпал многочисленными оскорблениями.[11]

---

[1]Guillaume de Puylaurens, prologue, ed. cit., p. 23. 

[2] Изд. Thouzellier, Une somme anti-cathare, le Liber contra Manicheos de Durand de Huesca, Louvain 1964, pp. 119-120.

[3]Op. cit., c. 1566.

[4]J. Fournier, I, p. 219. Хвалились тем, что вытянули у них 50 ливров ренты (ibid., p. 269). В тот же период житель Альби говорит, что «если поверит и присоединится к катарам, то дадут они ему золота и серебра». (Рук. лат. 11847 B.N. Paris, изд. G. Davis, The Inquisition at Albi, New York 1958, p. 190, а также pp. 224 et 232).

[5]Doat XXVI, f° 15 v°.

[6]Doat XXII, ff* 73 r-v° (Перед Крестовым Походом).

[7]Рук. 609 Тулуза, f 34 r. (Около 1225 г.).

[8]Ibid., f 181 V .

[9]Ibid., ffos 175 v° (Сен-Жермье, Верхняя Гаронна, около 1230) ; 180 v- (Виллесискл, Од, около 1205).

[10]Ibid., P 201 r° (Ланта, Верхняя Гаронна, около 1231 г.).

[11]Cм. supra, p. 160.