credentes | Жан Дювернуа. Религия катаров. Ч. III. Р. I. Имена катаризма 4 (Reply)

I.2.3 ПАТАРЕНЫ.

В то время, как Ломбардия использовала слово «катар» до такой степени, что даже в конце концов стала искажать его (cacari, gazeri, etc… ), остальные итальянские регионы называли дуалистических еретиков «патаренами», и применяли это слово к боснийским «христианам»», с которыми поддерживался контакт через города Адриатики, а также – о чем пойдет речь позже – к подобным им еретикам в Византийской империи.

Этот термин заслуживает внимания прежде всего потому, что он употреблялся с середины XI века, когда появился в Милане. Движение, называемое patalia или pataria, вдохновленное некоторыми клириками, как Ариальд и Эрлембальд, пыталось распространить среди населения идеи клюнийской реформы, которую через несколько лет должны были окрестить григорианской. Это движение атаковало миланскую Церковь, бросая ей традиционные обвинения в симонии, богатстве и николаизме (браках священников): «Они объединились, чтобы осуждать Церкви, презирать службы Божьи и священников, заявляя, что все виноваты в симонии», - писал Арнульф (1077 г.) [1]

Возможно, утверждение, что pataria – это название блошиного рынка в Милане, несколько рискованно, по крайней мере, известно, как именно миланцы понимали слово «патарен»: «Они живут в убожестве, и их называют, попрекая за бедность, «патеринами», то есть, «лоскутниками» (pannosos)[2].

Так писал Бонизон, до того, как сделаться епископом Сутри (в 1075 году), и трубадуры XIII века понимали это слово так же, говоря о знатном человеке, который из чудачества одевался в скромные и суровые одежды, что он сделался патареном (s'apataris)[3]. Pataras еще и в наши дни на окситанском означает «тряпка», а patari - «нищий».[4]

Если этот конфликт разразился в связи с клюнийской реформой, то он очень рано и весьма вовремя сконцентрировался на вопросе об инвеституре и земельных правах Церкви. Не стоит еще упускать из виду моральный аспект этой борьбы, которую вели папы на протяжении полувека. Он имел двойной эффект, приведя к обвинениям в ереси, особенно, манихейской, на соборах, которые император организовывал в Германии, что впоследствии вызвало подозрение в нечестности, когда подобные обвинения в ереси формулировались иерархами в отношении тех обвиняемых, которые порицали пороки духовенства. Случай с Рамхирдом, сожженным епископом Камбре и реабилитированным Григорием VII в 1077 году, является наиболее известным примером.

В Италии, в условиях, враждебных к реформе, «патарен» делается синонимом еретика, и имперская партия, став победительницей, даже применяет этот термин к Григорию VII, бежавшему в Салерно, где он и умер: «его назвали придуманным именем патарен»[5].

Не удивительно, что это слово прижилось и тогда, когда во второй половине XII века катаризм попал из Франции в Италию. Первое упоминание об этом датируется 1173 годом во Флоренции. Город попал под интердикт «из-за патаренов»[6].

Примерно в то же время латинский советник византийского императора Мануила Комнина Гуго Этериен, из Пизы, написал трактат против богомилов, озаглавленный Adversus Patherenos, против патаренов.[7] Хотя этот термин породил оригинальные гипотезы о его греческой этимологии, кажется, более мудрым будет заметить, что тосканец Гуго Этериен воспользовался лексиконом своих краев, чтобы определить секту, которую он без труда распознал[8].

Начиная с XIII столетия, вопрос становится совершенно ясным. О катарах - то есть, еретиках, говорят ломбардские авторы и инквизиторы, а о тех же еретиках, как о патаренах, говорят во всей остальной Италии, равно как и о том, что они есть и в таком краю, как Босния.[9]

Причина этому представляется очень простой: будучи сторонниками папы против императора, представителями партии, которую столетие спустя стали определять насмешливо подобно «гезам» - «нищенской», члены Ломбардской Лиги предпочитали применять немецкий термин к своим еретикам.

И наоборот, гибеллины на самом деле ассоциировали пуритан-дуалистов со старыми григорианскими пуританами. Фридрих II даже назвал Григория IX папой патаренов, используя эпитет, полученный некогда Григорием VII, поскольку правящая элита городов Ломбардской Лиги, сильно затронутая катаризмом, пользовалась толерантностью папы.[10]

Это различение, которое делают итальянские авторы, важно еще и тем, что оно выходит за лексические рамки. Как мы увидим в дальнейшем, ломбардцы имели собственную «трехстороннюю модель» ереси, которая создает другие проблемы.

[1]Gesta archiepiscoporum Medionalensium, M.G.H. Scriptores VIII, p. 20, цит. по C. Thouzellier, Heresie et heretiques, op. cit., p. 205, n. 3, где содержатся важные источники и сформулированные гипотезы.

[2]Bonizon. Liber ad amicum, PL 150, c. 825.

[3]Roman de Flamenca, v. 3817, изд. Lavaud-Nelli, Les Troubadours, Paris 1960, p. 841.

[4] Поэт Мистраль (Mistral) в Tresor du Felibrige употребляет эти слова.

[5]Хроника Гуго де Савиньи, M.G.H. Scriptores, VIII, pp. 461-462, цит. по C. Thouzellier, op. cit., p. 206.

[6]Annales Florentini, M.G.H. Scriptores XIX, p. 224, цит. ibid.

[7]И снова А. Донден является автором этого важного открытия : Hugues Etherien et Leon Toscan, в Archives d'histoire doctrinale et littiriire du moyen age, n° 27 (1952), Paris 1952, pp. 67-134.

[8] Об этих гипотезах см. C. Thouzellier, op. cit., pp. 213 и далее.

[9] Что касается Боснии, то первое упоминание такого рода можно встретить в письме Иннокентия III от 1200 года. Оно адресовано архиепископу Спалато о патаренах (patarenos), недавно изгнанных из Спалато и Трогира, и которых приютил бан Кулин (PL 214, с. 871). Cм. Mandic,op. cit., p. 26.

[10] Этот вывод представляется не очень обоснованным, поскольку именно гибеллины преимущественно были покровителями катаров в итальянских городах, а представители правящей элиты ломбардских городов, которые увлекались катаризмом, поддерживали гибеллинов или были их хотя бы временными союзниками. По-видимому, Фридрих Второй и его юристы пытались применять этот термин к доминиканцами и другим клирикам, противникам императора (прим. пер.).