К 8 марта. О катарских женщинах

 

Среди историков и писателей существует целая традиция, которая доказывает, что катаризм предоставлял важную роль и значительное место в своих рядах женщинам[1]. Противоположная же традиция, сражаясь с куртуазным подходом первой на многочисленных университетских турнирах, утверждает, что наоборот, катаризм не более, чем всякое средневековое христианство, не предоставлял женщинам ни реальной свободы в обществе, ни особого места в спиритуальности[2].

                 И в самом деле, катаризм не знает ни жриц, ни амазонок, ни даже диаконисс. Но правда и то, мотивом выбора той или иной семьи из сельской олигархии в пользу Римского или катарского христианства часто было личное вовлечение женщины, бабушки, «матриархини» [3], формирующей также и религиозную ориентацию своих детей и внуков, и воспитывая их в своей вере.

                 Que ten la lenga ten la clau… - писал Мистраль в своем манифесте («К каталонцам»). Можно перефразировать его так: кто владеет женщиной, тот владеет ключом. Ключом к сердцам, к увлечениям, к глубинному и интимному выбору. И если общество куда-либо двигается, то это как минимум потому, что женщины с этим согласны. Катаризм был выбором, который в итоге означал войну, разорение линьяжей, лишение имущества, тюрьму, смерть. Но, несмотря на это, его все равно очень часто предпочитали. Для такого выбора и такого постоянства необходимо ежедневная отвага,  - отвага, ставшая обычным уделом и способом самовыражения женщин в тяжкие времена. Отвага, часто остававшаяся незамеченной, скрытой за выпячиваемыми рыцарскими добродетелями и мужским героизмом.

                 Общество не может сопротивляться, если женщины решили что-либо сделать…

                 Споры по поводу цифр, процентного участия женщин в разных формах в приключениях лангедокского катаризма – это тщетные споры о несуществующей проблеме. Если мы хотим разобраться, то данный вопрос следует рассматривать не столько в количественном отношении, сколько в качественном. Ибо таково реальное состояние документальных средневековых источников, по которым рискованно проводить какой-либо количественный анализ. Потому мы не будем ни опровергать того, что женщины играли существенную роль в распространении и защите катаризма, ни того, что эта роль чрезвычайно преувеличена неосторожными авторами. Лично я не хочу опровергать ничего, потому что и опровергать-то нечего; я просто пытаюсь открыть окно.

                 Каждая из женщин, принявших катаризм, сделала это на свой индивидуальный манер. Одни, как Арнода де Ламот, приняли его согласно с хорошими обычаями своей среды; другие – потому, что их здравый народный смысл совпадал с предложениями Добрых Людей; кто-то отворял свои овины подпольным беглецам и давал им кусок хлеба; или посвящали всю свою жизнь узким вратам, моральному совершенствованию и Богу; а многие доходили и до окончательного доказательства правды своего религиозного выбора – до костра.

                 Если рассказывать обо всех этих катарских женщинах, словно рисуя их на особой бумаге, где филигранью служат женские и человеческие условия их жизни в далеких Средних веках, то без сомнения, это позволит нам лучше узнать глубинные внутренние движения души общества, принявшего катаризм. В то же время это позволит нам лучше понять то, насколько фундаментальный подход к христианству Добрых Людей нес в себе ответы, которые лучше всего убеждали женщин…

---

[1] Начиная с G.Koch, Frauenfrage und Ketzertum/ La Question feminine et l’heresie (Berlin,1962)..

[2] Начиная с R/Abel et H/Harrison, The Participation of women in Languedocian Catharism, op.cit. (Toronto, Mediaeval Studies, 1979).

[3] Автором этого весьма удачного выражения является Мишель Рокбер..

Из книги Анн Бренон "Катарские женщины"