Прыжок

В христологии Добрых Людей мучила дилемма: мог ли Благой Отец отдать на муки Своего Сына? Даже для благой цели – спасения человечества? Ведь добро не может пользоваться средствами зла. Но исходя из этого принципа, они по-разному отвечали на вопрос о том, до какой степени мог Господь Наш изведать смерть и страдания – по крайней мере, они не желали основывать свою веру на крови, даже святой. И все они считали, что Господь Наш Иисус Христос пришел в этот мир не в смертном теле, преходящем и, следовательно, принадлежащем князю мира сего,  - ведь в Нем не было греха. И Он пришел не освятить человеческое тело, которое все равно достанется могиле, но принес свет человекам. Он пришел не умереть, но открыть путь к Спасению. Он даровал нам Свои заповеди и оставил Свою Церковь.

Да, многие из Добрых Людей не желали верить, что Он умер на кресте. Они более радовались тому, что смерть Его не взяла, ведь Он изначально был неподвластен смерти. Но что значит тогда Воскресение? Ведь многие наши оппоненты упрекают нас в том, что если по вере многих Добрых Людей Он не умирал, то значит, и не воскрес?

Ну что ж, если Сын Божий никогда не был заключен в храмине смерти, то это не значит, что не было Страстей. Разве предательство и позор не причиняют такой же боли, как и физические муки? И Он прошел через это ради людей, чтобы сбылось пророчество: «От власти ада Я искуплю их, от смерти избавлю их. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? Раскаяния в том не будет у Меня» (Ос.13:14) Чтобы они, заключенные в телах смерти, могли воскликнуть: «Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?  Жало же смерти - грех; а сила греха - закон. Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом! Итак, братия мои возлюбленные, будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом».(1Кор.15:54-58)

            Наше тело не наследует Царствия, ему нет удела в вечности. Здесь у нас есть свои радости и скорби, а жало царства грехов, в котором мы живем, оставляет нас во власти смерти, и эту власть с каждым годом мы чувствуем все сильнее, особенно когда уходят близкие. «Сие сказал Я вам, чтобы вы имели во Мне мир. В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ио. 16:33). Да, Он показал, что победить мир возможно. Даже если мир этот представляется нам _единственно реальным_, даже если научная картина мира говорит нам, что _потом_ ничего не будет, что конечность естественна, смерть – неизбежная, неумолимая властительница, приход которой ничто не отменит, его разве что можно отсрочить. Но Он дал нам надежду, что все это можно побороть, можно не стать добычей этих хищников. Будем же нон-конформистами, чтобы совершить «прыжок из царства необходимости в царство свободы», и пусть смеются над нами те, кто покоряется смерти и «законам естества». Будем хранить в сердцах устремление к Добру, и всеми нашими слабыми человеческими силами следовать Добрым Людям, избавленным от власти зла. Ведь они не умерли, но взошли в настоящий мир, воскресли к вечной жизни. Пусть радуются их враги – еретиков уже нет! Но ведь они начали говорить. Пусть со страниц тех, кто их осуждал на смерть. Пусть словами, которые вызывают боль. Но они начали говорить. Они воскресли, и самое меньшее, что мы можем сделать из любви к ним – это пытаться следовать их словам. Кто знает? может, зерна и упадут на благодатную почву.

            Те, кого противники называли катарами – это уже не только история. К чему искать живых среди мертвых? В истории можно найти и живых. Тем более, что они уже вышли за пределы истории. Они говорят с нами.

            Христос воскрес. Воистину.  

СТИХОТВОРЕНИЕ ГЮНТЕРА ГРАССА, ВЫЗВАВШЕЕ ТАКУЮ ЯРОСТЬ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ЕВРЕЕВ ВО ВСЕМ МИРЕ

Оригинал взят у lamerkhavв СТИХОТВОРЕНИЕ ГЮНТЕРА ГРАССА, ВЫЗВАВШЕЕ ТАКУЮ ЯРОСТЬ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ЕВРЕЕВ ВО ВСЕМ МИРЕ

ТО, О ЧЕМ ДОЛЖНО БЫТЬ СКАЗАНО 
Гюнтер Грасс

Почему я молчу, зачем так долго замалчиваю
То, что и так очевидно и репетируется давно
в планах-играх, в конце которых
мы все, если выживем, превратимся в какие-то безмолвные скобки?
Это присвоенное самими себе право на упреждающий удар,
который может стереть с лица земли
покоренный неким хулиганом и
вынуждаемый к организованным ликованиям
иранский народ только потому, что
его власти якобы владеют атомной бомбой.

Но только почему я запрещаю себе
называть по имени ту, другую страну,
которая вот уже много лет, – хоть и тайно, -
но все-таки владеет изо дня в день нарастающим
ядерным потенциалом,
никем не контролируемым, потому что
никакого контроля она не допускает?
Всеобщее умалчивание фактов,
которому и мое молчание покорилось,
я воспринимаю, как тяжеловесную ложь
и ограничения, угрожающие наказанием,
как только это молчание будет нарушено,
потому что вердикт „антисемитизм“ наготове.

Но теперь, когда из моей страны,
которую день изо дня настигают ее собственные преступления,
которые невозможно ни с чем сравнить,
и из-за которых ей все время приходится отвечать,
под натянутой на проворные губы
маской „искупления вины“,
но на деле исключительно из-за выгоды,
поставляется в Израиль очередная подводная лодка,
чья задача состоит в том, чтобы умело направить
всеуничтожащие боеголовки туда,
где даже существование одной-единственной
атомной бомбы не доказано,
я говорю то, что должно быть сказано.

Но почему я молчал до сих пор?
Потому что считал, что мое происхождение,
скованное никогда не исправимым недостатком,
запрещает мне поставить страну Израиль,
с которой я связан и хочу быть связанным,
перед этим фактом.

Почему же тогда я сейчас говорю,
состарившийся, последними чернилами:
„ Атомное государство Израиль подвергает
И без того хрупкий мир угрозе?"
Потому что следует сказать то,
что возможно уже завтра окажется слишком поздно;
еще и потому, что мы, – как немцы обремененные и без того достаточно, -
можем оказаться поставщиками преступления,
которые легко можно предвидеть,
из-за чего наше соучастие
никакими оправданиями невозможно будет искупить.
И еще признаюсь: я больше не молчу,
так как я устал от лицемерия Запада,
и потому еще, что остается еще надежда
на то, что, может быть, и многие другие захотят
освободиться от молчания
и тех, кто является причиной очевидной опасности,
призовут к отказу от насилия и
смогут настоять на том, чтобы
независимый и постоянный контроль
международных инстанций
над израильским атомным потенциалом
и над иранскими атомными станциями
правительствами обеих стран будет допущен.

Только так можно помочь всем,
Израильтянам и палестинцам,
более того, всем людям, которые в этом регионе,
оккупированном безумием,
живут в тесноте и ненависти,
и в конце концов всем нам тоже
только так можно помочь.

Спасибо Dina Teller