Entry tags:
Кристель Морен. Катарские призраки на руинах
Кристель Морен
Катарские призраки на руинах
Наполеон Пейра, Деодат Роше, Морис Магр, а еще Рене Нелли и даже Сар Пеладан, в той или иной степени внесли серьезный вклад в осознание эпопеи катаров.
Мы находимся в 1861 году. Мужчина бредет посреди руин, затерянных под небесами. Покой этих руин тревожат лишь змеи да побеги ежевики, а пользующиеся дурной славой скалистые утесы, на которых возвышаются развалины, открыты всем ветрам…
Фигура путешественника едва различима «над морем мглы и тумана», в атмосфере забвения, словно мы смотрим на картину Каспара Давида Фридриха (прим.пер. Немецкий художник эпохи романтизма). Это молчание… И все же этот шепот… Наполеон Пейра (1809-1881) слушает историю, о которой кричат горы. Какое странное место, чтобы праздновать годовщину брака. А все же… Разве есть что-то более романтическое, чем руины? Евгения, его жена, смотрит на них. Она улыбается. А вот и цитадель! Это мечта, Пальмира. Он знает ее название только из реестров Инквизиции. Но вот перед ним Монсегюр. Мужчина падает на колени. Это святилище! Наконец он чувствует себя как Шатобриан! К чему отправляться на Восток, в другие крестовые походы? К чему идти в Иерусалим? Настоящий священный город ждет его здесь, забытый посреди горного Арьежа. Против него тоже устроили крестовый поход, только на Западе. И он не где-то там за морем.
Романтический энтузиазм Наполеона Пейра привел к возникновению многочисленных мифов о катаризме, которые до сих пор питают человеческое воображение.
Наполеон Пейра является первооткрывателем замка Монсегюр, который он посетил во время похода в 1860-х гг. Он также является автором «сборного персонажа» Эксклармонды де Фуа, своеобразной иконы катаризма. И, наконец, он представил Ломбривские пещеры как новый Монсегюр, убежище последних катаров, где их якобы замуровали.
Этот замок смотрел со своего скального выступа на маленького сироту, мальчика Наполеона, бродившего у его подножия. Ведь он родился почти рядом, в Борде-сюр-Ориз… Их объединяло одно небо, одна трава, птичьи танцы в воздухе и шепот пепла… Наполеон Пейра не пришел в Монсегюр как историк. Он пришел как его дитя. Он прикасался к земле, к осколкам камней руин, и вибрировал в унисон со святилищем, словно перед кенотафом своих предков. (прим. пер. Кенотаф – гробница без покойника). Отныне эта гробница должна быть открыта.
Вернувшись в свою французскую пустыню, в Сен-Жермен-эн-Лайе, словно Моисей в изгнании, он смотрел издалека на свою отчизну, землю обетованную, пиренейскую Грецию. Он называл ее «романской родиной», «Окситанией». Священная карта этой земли была оттиснена на скрижалях его колоссального духа. Афины? Это Тулуза. Иногда Монсегюр. Дельфы? Монсегюр! Божество? В документах внезапно всплыла графиня де Фуа по имени Эксклармонда. Она осветила его мир словно весталка. Он сделал из нее героиню своей катарской Илиады. Прошли годы, он состарился, но не утратил непреодолимого желания восстановить разрушенный храм своей погибшей нации. Был ли он мудрым? Нет. Он был безумцем. Читал ли он хорошие источники? Не только. Cтыдно признаться, но он читал Фабра Оливета, «мага Ганга», который сам умер безумцем? Однако он изобрел «Окситанию». Что еще он мог вычитать у Эжена Ару, этого франкмасона, розенкрейцера, члена ультраправой тулузской ложи, основанной отцом будущего Сара Пеладана, который верил, что Данте - это катарский еретик? Почему он говорил об алхимии и Каббале? Почему он считал, что Монсегюр изрыт лабиринтами и подземельями? По крайней мере, он полагал, что сокровище катаров было денежным, таким, как об этом говорят исторические источники.
Деодат Роше провел свою жизнь в горах Корбьер в поиске предполагаемой истины совершенных. Его работы о катаризме представляют собой мистический демарш. На фото он стоит перед дискоидальной стелой, возведенной у подножия Монсегюра.
Фото слева Жозефин Пеладан, принадлежавший к розенкрейцерам, достиг ранга Сара, то есть хранителя традиции.
/Фото справа/: В 1909 г. Рене Генон (прим. пер. французский философ и мистик) стал членом гностической Церкви. Он был посвящен как епископ под именем Палингениус, и стал главным редактором журнала «Гнозис», который он основал и с которым сотрудничал до 1922 г.
Болезненная заноза для Рима
Он проповедовал как хороший пастор, и катарская Греция обретала жизнь, храм восстанавливался под его пером, а призраки оживали. С течением лет его перо, словно лопата археолога, освобождало Монсегюр от забвения, но сам Монсегюр словно увядал и высыхал, будто становясь зеркалом его души стареющего Дедала, устремившего свои чаяния уже к Богу. Монсегюр стал для него только вехой… Алтарем, где кровь превращалась в воспарения духа… Кораблем мертвых, уносившим еретиков в другой мир, но без золота и свободным от всякой материи, сделавшимся болезненной занозой для Рима. Победа духа: чем ближе становилась смерть, тем больше пастор был в этом убежден. Вот единственный «Грааль», который мудрость может найти на святой горе: Бог и свобода. Его безумие в чем-то было чистым.
Но, несмотря на это все, Наполеон Пейра, пророк возрождения истории катаров, породил целую «эзотерическую диаспору». Почти вся эта эзотерика уже есть в его Истории альбигойцев (Альбигойцы и Инквизиция (1870-1872); Крестовый поход; Романская цивилизация (1880-1882). Эти книги переполнены мифами; это своеобразная апокрифическая «катарская Библия», с рассказами об еретическом Исходе, Песнями Песней трубадуров, рыцарскими поцелуями Иуды и кровавой Голгофой с новым Христом – Раймондом де Перейлем, сеньором цитадели.
Смерть мэтра в разгар символистской «Бури» (1882) породила массу иллюзий. Прежде всего, их творцами были региональные поэты, «фелибристы», почитавшие своего великого предка и учителя как пророка. Они с энтузиазмом воспринимали его романтическую страсть, они совершали паломничества к священной горе, они набожно обнимали камни санктуария, они грезили о великой Веледе катаризма (Веледа – древнегерманская пророчица 2 века н.э, - прим. пер), Эксклармонде, они созерцали видения, возникавшие из небытия руин. В конце столетия Эксклармонда внезапно приобрела глаза Сфинкса. Она ужасала, словно египетское божество. Возможно, Морис Андре (Морис Андре – писатель, поэт и журналист, близкий к движению фелибризма, возрождения окситанского языка и поэзии, - прим. пер), увлекшийся песней Мистраля (Фредерик Мистраль – поэт и филолог, организовавший движение фелибризма, - прим. пер.)о Coupo Santo (Святая Чаша) как о простой чаше дружбы между провансальскими и каталонскими фелибристами, представил Монсегюр как замок Грааля в своем «Монсеррате» (1896). Эксклармонда быстро стала Жанной д’Ок, хранительницей окситанской Чаши: душой нации, ее кровью, ее Граалем, ее идентичностью. Латинская Марианна представлялась также как двойное божество, светская героиня и христианская святая одновременно.
Тогда мода на ересь изменила тон: она стала снобистской, разумеется, эзотерической и декадентской. Во главе нескромных духовных «сынов» протестантского пастора оказался молодой человек с блестящим будущим - Жозефин Пеладан (1858-1918). Этот столп фантазий был вскормлен молоком эзотерики в лоне собственной семьи. Его отец, рыцарь Луи-Адриан Пеладан (1815-1890) с 1830 года был членом ордена Розенкрейцеров в Тулузе, к которой принадлежал Эжен Ару, бывший одним из источников Пейра. Будучи ребенком, Жозефин встречал в салонах своего отца Бональда и Озанама (Луи де Бональд, французский философ; Фредерик Озанам – французский историк и католический блаженный, - прим.пер.). Молодой человек был многообещающим, блестящим, тонким, талантливым в литературе и расточительным. В Париже он навещал знаковые места, где собирались новые литераторы, особенно кабаре «Le chat noir» («Черный кот»). Он завел друзей среди лучших художников – Пюви де Шаван, Гюстав Моро, Фелисьен Роп, Коппе, Феваль, Барби д’Орвиль.
В 1888 г. он сотрудничал с журналом «L’initiation» («Инициация») и создал «Оккультный совет 12 Розы и Креста», а потом вместе с Гайтой (Станислас Гайта – оккультный французский поэт, друг Папюса, прим.пер.)– «Новый католический орден Розенкрейцеров». На IX Символистском салоне он провозгласил себя «Саром», то есть хранителем традиции. Его высмеивала пресса, шансонье, Аполлинер, но, тем не менее, он считал себя «рыцарем Идеала» и «носителем света Истины». Нельзя однако не считаться с его широкой известностью и многочисленными трудами.
«Тайный язык» трубадуров
В 1906 г. Пеладан переработал теории Эжена Ару, масонского «брата» его отца. Эти теории, возможно, циркулировали среди розенкрейцеровских и масонских групп Тулузы. Он сделал эти взгляды более изысканными и изложил их в книге Тайна трубадуров: от Парцифаля до Дон Кихота. Почему бы не счесть, что трубадуры были тайными эмиссарами ереси, скрывавшими в своей поэзии, trobar clus (тайный язык) политические и религиозные послания? Почему бы не предположить, что суды любви были замаскированными еретическими собраниями? И, может быть, под именами дам прячутся названия катарских Церквей? Почему бы не признать, что Данте был катаром?... А Эксклармонда – метафорой еретической Церкви, Монсегюра или катарского гнозиса? Почему бы не предположить, как это сделал драматург Пьер-Бартелеми Геузи в своей опере под названием Монсегюр (1900), что эта крепость и была замком Грааля, тем самым, о котором говорят рыцарские романы? Пеладан первым издал знаменитый роман Вольфрама фон Эшенбаха Парцифаль и вывел связь между Монсальватом и Монсегюром. Будучи умелым писателем, Пеладан гениально подал свои теории в виде романов. Так миф достиг признания широкой публики.
Поэтому мечтательность Пеладана, словно «захватывающая эпидемия» распространилась в масонской и сектантской среде. Жюль Дюанель в 1890 г. основал вселенскую гностическую Церковь. И вот уже этот убежденный человек делается посвященным патриархом новой Церкви во время спиритического сеанса, где вызывали самого катарского епископа Монсегюра Гвиберта де Кастра! Папюс тоже участвовал в создании этой Церкви, а в 1909 г. Фабр дез Эccарт (французский оккультист и поэт-символист, прим. пер.) возглавил ее под именем Синезиуса. Другой эрудированный масон, мыслитель с лихорадочным воображением, сделался ее епископом под именем Паленгениуса. Речь идет о Рене Геноне (французский философ и писатель, под конец жизни принял ислам и вступил в орден суфиев, прим.пер), в том же году основавшем журнал Гнозис. Последний внезапно придал нашим бедным еретикам черты восточного гнозиса, наподобие греческих герметиков. Эта группа, концентрировавшаяся вокруг редакции журнала, заявила, что ее епископским престолом является Монсегюр, и проводила там многочисленные неогностические мессы. Среди членов этой группы был знаменитый Деодат Роше. Но впоследствии он ушел в «антропософию» Рудольфа Штайнера, тоже интересовавшегося катарской «мечтательностью».
В целом, в этот напряженный исторический момент, когда Французская Республика пыталась вырваться из-под гнета Римской Церкви, заглушавшей все «еретические» слухи, ситуация выглядела так, словно все фантазии XIX века о катаризме – и особенно, о Монсегюре – начиная с чудесных романтических и даже прерафаэлистских и заканчивая мучительными символистскими и декадентскими мечтаниями, золотые, как на картинах Климта, стали затемненными, словно на эскизах Жана Дельвиля (бельгийский живописец-символист, прим. пер.). В те годы, как тулузский художник и сторонник Республики Жан-Поль Лоран (1838-1921) представил реализм национальной окситанской эпопеи и ее палачей, словно на своеобразной театральной сцене, катаризм на самом деле уже не принадлежал Средневековью. Отныне он находился среди метаний современности, разрываемый контрастами и нестабильностью. За блуждающими призраками ереси стоял уже не средневековый катаризм, но некий разломленный образ настоящего: Церковь против Государства (1905), Наука против Мифа, Реальность против Символа.
На протяжении I Мировой войны это стремление к катаризму, эфемерное или реальное, замедлилось. Но в эти безумные годы оно стало заметно эволюционировать: миф начал пробиваться к широкой публике, даже если это движение было малозаметным. В 1920-1930 гг. этот водоворот, стремящийся к своим истокам, мечта, иррациональность, составлявшие основу этой эпохи, обеспечили то, что «катарский миф» распространился под пером великих соблазнителей. Мы никогда точно не узнаем, до какой степени популяризации этой легенды способствовали люди с явным харизматическим шармом, являвшихся, с точки зрения их озабоченных современников, чрезвычайно влиятельными, и чего добилось их утонченное перо. Наиболее значительным персонажем того исторического момента был, без сомнения, тулузский романист Морис Магр (1877-1941). В 1927 г. он принадлежал к группе, основанной Рене Нелли. Морис Магр был духовным искателем, и в особенности он искал спиритуальный Грааль. В 1928 г. он сделался буддистом. Его путь мудрости был синкретическим – там Будда соседствовал с Иисусом, а друиды – с тамплиерами.
Опиоман и охотник за юбками, Морис Магр был одним из знаковых романистов 1920-30-х годов. В 1927 г. он принадлежал к основанной Рене Нелли группе. Но прежде всего, без сомнения, он был духовным искателем.
Катары под пером Магра стали звеном в длинной цепи инициатических носителей тайных истин, а их предками сделались орфики, ессеи, пифагорейцы, египетские терапевты… Он уверял, что они существовали в священных землях, инициатических центрах, таких, как Агарта (мифическая подземная страна, расположенная в Гималаях, подобие Шамбалы, - прим. пер.) Монсегюр и Тулуза были для него «священными островами». Как и Пейра, Магр придал катаризму восточное происхождение и видел в катарах западноевропейских буддистов. Его сила убеждения была подкреплена художественным талантом. Магр облек свою теорию в прекрасную художественную форму, посвятив ей два тома: Кровь Тулузы (1931) и Сокровище альбигойцев (1938). Его позиция была проокситанской и прокатарской. Грааль, сокровища, подземелья, гроты, инициация, Эксклармонда, поэзия – все эти ингредиенты, наконец, соединились. А если добавить сюда еще и творение Валери Бернара (провансальский художник и поэт второй половины 19 – первой половины 20 века, прим.пер.) Легенда о Жане-Медведе и Легенда об Эксклармонде (1936), - небольшой символистский шедевр - то можно сказать, что литература на катарскую тему достигла своего апогея.
Можно ли было зайти еще дальше в эзотерических изобретательных фантазиях и рассуждениях? Казалось бы нет, но однако... В эти 1930-е годы одна женщина связала эзотериков и движение неогностиков новым узлом. Речь идет о графине Мюрат-Пюжоль, стороннице теософии и ученице Зама Бхотивы, главы тайного ордена «Полярис» (Зам Бхотива – псевдоним итальянца Чезаре Аккомани, основавшего орден поклонников мистического центра, находящегося на севере, возле Полярного круга, - прим. пер.), и Рудольфа Штайнера, отца антропософии, собрала в своих арьежских владениях нескольких друзей эрудитов. Она исповедовала культ Аполлона Гиперборейского и солярные культы Ультима Туле (метафора крейнего предела, таинственного острова за границами нашего мира, - прим.пер.). Будучи спириткой, она заявила, что общалась с Эксклармондой де Фуа, которая и уверила ее, что Монсегюр – это замок Грааля. Кого мы встречаем у нее? Фелибриста Артура Кассу, Антонена Гадаля, возможно, Деодата Роше. Среди других, более молчаливых учеников этой дамы появляется и загадочный немец Отто Ран.
Молодой человек поселился в Арьеже в 1933 г., как раз в то время, когда Гитлер пришел к власти. Ран встречался с Магром и Антоненом Гадалем. Журналист Кристиан Бернадак блестяще изложил историю жизни и работ этого будущего эсэсовца. Работы Рана представляют собой последнюю стадию оскорбительных для катаризма фантазий, связавших ересь с теорией нацизма. В 1933 году Ран издал первую книгу, явно вдохновленную работами Пеладана. Он использовал роман Парцифаль Вольфрама фон Эшенбаха, вдохновивший Вагнера, заявив, что нашел доказательство того, что Монсегюр – это и есть Монсальват, замок Грааля. Дело в том, что герой Вольфрама говорил, что получил от провансальца по имени «Киот» истинную историю Грааля. Оказывается, истинный Бог любви катаров – это вовсе не Иисус, но Люцифер, отблеск Аполлона Гиперборейского! Прощай, чаша! Эксклармонда, хранительница Грааля, охраняла вовсе не чашу, а «священный изумруд», упавший из «короны Люцифера». Религиозный синкретизм этой книги достигает крайней точки. Катары становятся «тамплиерами Грааля». Он пишет, что на алтарях Аполлона были вырезаны свастики. Он также верил в несомненную связь между мифологией катаров (на самом деле, эзотерической теорией Грааля) и мифологией арийской расы. Иегова, Бог Ветхого Завета, а также евреи, сделались для него представителями бога зла, истинного Антихриста. Эти удивительные теории были углубленно разработаны им в книге Трон Люцифера (1937). В это время наш автор уже стал членом SS. Тон его книг ожесточился и стал отдавать явным расизмом. Кстати, предполагают, что Ран мог и не быть автором этой второй версии. Но в данном случае это неважно… Зло было причинено.
В XIII веке в долине Арьежа еще существовало большое озеро, перекрытое естественной запрудой. Его волны бились о берега «ворот катаризма», огромного горного массива, где находилось множество укрепленных гротов. Самые известные из них находятся в Юссате, Орнолаке и Буане. Именно эти гроты привлекли внимание Антонена Гадаля. С его точки зрения, эти гроты могли быть только святилищами величественной древности. Он говорил, что они были убежищами и для катаров.
Когда разразилась война, эзотерика из-за Рана отметила катарский миф своеобразной печатью греха. Нужно было срочно его спасать, и это сделала патриотическая и сопротивленческая литература. Будущие поколения людей, увлекающихся катаризмом, состояли уже из местных жителей: это были Деодат Роше, аскет из Арка, и Рене Нелли, поэт-гуманист. Это были те люди, которыми Пейра мог бы по праву гордиться после Магра. Последний, хоть и любил мифы, но был искренним искателем и настоящим художником слова. Нелли и Роше основали «Общество памяти и катарских студий», а также периодическое издание «Записки катарских студий». Эти Записки были попыткой смешивания истории и литературы, но там также было место и для разных легенд. Но посреди этих работ родилось и серьезное изучение катаризма, представленное Жаном Дювернуа, Анн Бренон, Мишелем Рокбером и другими. Как и Наполеон Пейра, Рене Нелли и Деодат Роше были наследниками и отцами тех, для кого сущностью их земли был катаризм…
А что же случилось с эзотерическим мифом после 1930-х гг.? То, чтоо бычно случается с мифами: его сторонники исписались и, неспособные ни на что новое, скатились к посредственному повторению одного и того же. В современности, если подвести черту, катарская экзегетика осуждена быть чем-то вроде двуглавого идола, где исторический лик все время смотрит на лик лживый…
: В 1948 г. в Юссате состоялся катарский конгресс, в котором участвовал Деодат Роше (идет первым) и Рене Нелли (идет четвертым). Они сфотографированы спускающимися в Ломбривскую пещеру.
Словарь
Эзотерика. Сторонники этого феномена считают его гнозисом (особым знанием), дающим просветление и личное спасение, благодаря познанию связей человека c духами – посредниками божественного.
Розенкрейцеры. Этим термином часто обозначают множество эзотерических явлений и движений; некоторые из них фиктивные, а некоторые реальные. Все эти группы имели общее основание: алхимия, теософия, мистика. Движение Розенкрейцеров началось с группы лютеранских интеллектуалов, продвигавших идею о том, что искупление возможно благодаря внутренним усилиям и порыву сердца. Но в XIX веке на этом основании возникли организованные и более эзотерические движения. В ХХ веке некоторые масоны создали смешанный орден Храма и Розенкрейцеров. Следует упомянуть еще международную школу Розы и Креста (Нидерланды), вдохновленную катаризмом и заявляющую, что она – хранительница древних христианских мистерий.
Франкмасоны. Филантропическая и общественная институция, школа мышления, члены которой привлекаются по взаимному выбору, и должны проходить обряды инициации. Цель франкмасонов – объединить «людей свободных и добрых нравом» и работать над улучшением материального мира, человеческой морали и интеллекта, социальной структуры, на основании принципов абсолютной свободы совести и человеческой солидарности. В основании франкмасонства лежит миф о создании иерусалимского Храма (969-962 гг. до н.э.) архитектором Хирамом и о смерти последнего. Франкмасоны называют себя наследниками древних «каменщиков", особенно средневековых цехов и братств каменщиков-строителей кафедральных соборов, церквей и замков. Последние добились некоторых свобод по отношению к властям, особенно феодальным и, таким образом, сделались франкмасонами – свободными каменщиками, практиковавшими «свободные ремесла». В XV в. в Англии эти общества каменщиков стали принимать в свои ряды известных лиц, в том числе аристократов. Под влиянием последних, «практикующее» масонство превратилось в «спекулятивное». В 1717 г. была основана великая ложа Лондона, действующая по уставу Андерсена и продвигавшая религиозную толерантность. Великая ложа Франции была создана в 1728 г. , а ложа Великий Восток – в 1773.
Орден «Полярис» – Современное движение розенкрейцеров, использующее методы оракулов, разработанные Замом Бхотивой. Они претендуют на то, что являются воплощением истинного розенкрейцерства. В этом движении практикуется спиритизм. К нему принадлежала графиня Мюрат-Пюжоль, подруга Деодата Роше, Мориса Магра и Отто Рана.
Теософия. В первоначальном смысле – познание тайн, скрытых Богом. В XVIII в. это слово оказалось в философском словаре. Оно применялось в качестве интерпретации божественного дискурса (герменевтика) и спекулятивного демарша. В 1875 г. в Соединенных Штатах было основано Теософское общество: для его членов карма и реинкарнация являлись возможностью для человека найти свою судьбу в мире.
Антропософия. Теософское движение, основанное в 1920 г. доктором Рудольфом Штайнером (1861-1925). Оно откололось от теософского общества в 1913 г., когда доктор Ита Вегман сочла теософию слишком антихристианской. Антропософия является «духовной наукой», ищущей восприятия и понимания принципов, управляющих Вселенной, а также определяющей поведение, вдохновленное этим восприятием. Рудольф Штайнер на этом основании разработал также методы, применяющиеся в медицине, промышленности и сельском хозяйстве и искусстве.
Гнозис. Спасительное знание тайн божественного, указующее посвященным путь к спасению. Иудейский и христианский гнозис предполагал существование двух миров: видимого, управляемого демиургом, и духовного, управляемого трансцедентным Богом. Гностицизм сразу же стали воспринимать как ересь, а катаров, на основании некоторых сходных пунктов, долго принимали за гностиков.
Катарские призраки на руинах
Наполеон Пейра, Деодат Роше, Морис Магр, а еще Рене Нелли и даже Сар Пеладан, в той или иной степени внесли серьезный вклад в осознание эпопеи катаров.
Мы находимся в 1861 году. Мужчина бредет посреди руин, затерянных под небесами. Покой этих руин тревожат лишь змеи да побеги ежевики, а пользующиеся дурной славой скалистые утесы, на которых возвышаются развалины, открыты всем ветрам…
Фигура путешественника едва различима «над морем мглы и тумана», в атмосфере забвения, словно мы смотрим на картину Каспара Давида Фридриха (прим.пер. Немецкий художник эпохи романтизма). Это молчание… И все же этот шепот… Наполеон Пейра (1809-1881) слушает историю, о которой кричат горы. Какое странное место, чтобы праздновать годовщину брака. А все же… Разве есть что-то более романтическое, чем руины? Евгения, его жена, смотрит на них. Она улыбается. А вот и цитадель! Это мечта, Пальмира. Он знает ее название только из реестров Инквизиции. Но вот перед ним Монсегюр. Мужчина падает на колени. Это святилище! Наконец он чувствует себя как Шатобриан! К чему отправляться на Восток, в другие крестовые походы? К чему идти в Иерусалим? Настоящий священный город ждет его здесь, забытый посреди горного Арьежа. Против него тоже устроили крестовый поход, только на Западе. И он не где-то там за морем.
Романтический энтузиазм Наполеона Пейра привел к возникновению многочисленных мифов о катаризме, которые до сих пор питают человеческое воображение.
Наполеон Пейра является первооткрывателем замка Монсегюр, который он посетил во время похода в 1860-х гг. Он также является автором «сборного персонажа» Эксклармонды де Фуа, своеобразной иконы катаризма. И, наконец, он представил Ломбривские пещеры как новый Монсегюр, убежище последних катаров, где их якобы замуровали.
Этот замок смотрел со своего скального выступа на маленького сироту, мальчика Наполеона, бродившего у его подножия. Ведь он родился почти рядом, в Борде-сюр-Ориз… Их объединяло одно небо, одна трава, птичьи танцы в воздухе и шепот пепла… Наполеон Пейра не пришел в Монсегюр как историк. Он пришел как его дитя. Он прикасался к земле, к осколкам камней руин, и вибрировал в унисон со святилищем, словно перед кенотафом своих предков. (прим. пер. Кенотаф – гробница без покойника). Отныне эта гробница должна быть открыта.
Вернувшись в свою французскую пустыню, в Сен-Жермен-эн-Лайе, словно Моисей в изгнании, он смотрел издалека на свою отчизну, землю обетованную, пиренейскую Грецию. Он называл ее «романской родиной», «Окситанией». Священная карта этой земли была оттиснена на скрижалях его колоссального духа. Афины? Это Тулуза. Иногда Монсегюр. Дельфы? Монсегюр! Божество? В документах внезапно всплыла графиня де Фуа по имени Эксклармонда. Она осветила его мир словно весталка. Он сделал из нее героиню своей катарской Илиады. Прошли годы, он состарился, но не утратил непреодолимого желания восстановить разрушенный храм своей погибшей нации. Был ли он мудрым? Нет. Он был безумцем. Читал ли он хорошие источники? Не только. Cтыдно признаться, но он читал Фабра Оливета, «мага Ганга», который сам умер безумцем? Однако он изобрел «Окситанию». Что еще он мог вычитать у Эжена Ару, этого франкмасона, розенкрейцера, члена ультраправой тулузской ложи, основанной отцом будущего Сара Пеладана, который верил, что Данте - это катарский еретик? Почему он говорил об алхимии и Каббале? Почему он считал, что Монсегюр изрыт лабиринтами и подземельями? По крайней мере, он полагал, что сокровище катаров было денежным, таким, как об этом говорят исторические источники.
Деодат Роше провел свою жизнь в горах Корбьер в поиске предполагаемой истины совершенных. Его работы о катаризме представляют собой мистический демарш. На фото он стоит перед дискоидальной стелой, возведенной у подножия Монсегюра.Фото слева Жозефин Пеладан, принадлежавший к розенкрейцерам, достиг ранга Сара, то есть хранителя традиции./Фото справа/: В 1909 г. Рене Генон (прим. пер. французский философ и мистик) стал членом гностической Церкви. Он был посвящен как епископ под именем Палингениус, и стал главным редактором журнала «Гнозис», который он основал и с которым сотрудничал до 1922 г.
Болезненная заноза для Рима
Он проповедовал как хороший пастор, и катарская Греция обретала жизнь, храм восстанавливался под его пером, а призраки оживали. С течением лет его перо, словно лопата археолога, освобождало Монсегюр от забвения, но сам Монсегюр словно увядал и высыхал, будто становясь зеркалом его души стареющего Дедала, устремившего свои чаяния уже к Богу. Монсегюр стал для него только вехой… Алтарем, где кровь превращалась в воспарения духа… Кораблем мертвых, уносившим еретиков в другой мир, но без золота и свободным от всякой материи, сделавшимся болезненной занозой для Рима. Победа духа: чем ближе становилась смерть, тем больше пастор был в этом убежден. Вот единственный «Грааль», который мудрость может найти на святой горе: Бог и свобода. Его безумие в чем-то было чистым.
Но, несмотря на это все, Наполеон Пейра, пророк возрождения истории катаров, породил целую «эзотерическую диаспору». Почти вся эта эзотерика уже есть в его Истории альбигойцев (Альбигойцы и Инквизиция (1870-1872); Крестовый поход; Романская цивилизация (1880-1882). Эти книги переполнены мифами; это своеобразная апокрифическая «катарская Библия», с рассказами об еретическом Исходе, Песнями Песней трубадуров, рыцарскими поцелуями Иуды и кровавой Голгофой с новым Христом – Раймондом де Перейлем, сеньором цитадели.
Смерть мэтра в разгар символистской «Бури» (1882) породила массу иллюзий. Прежде всего, их творцами были региональные поэты, «фелибристы», почитавшие своего великого предка и учителя как пророка. Они с энтузиазмом воспринимали его романтическую страсть, они совершали паломничества к священной горе, они набожно обнимали камни санктуария, они грезили о великой Веледе катаризма (Веледа – древнегерманская пророчица 2 века н.э, - прим. пер), Эксклармонде, они созерцали видения, возникавшие из небытия руин. В конце столетия Эксклармонда внезапно приобрела глаза Сфинкса. Она ужасала, словно египетское божество. Возможно, Морис Андре (Морис Андре – писатель, поэт и журналист, близкий к движению фелибризма, возрождения окситанского языка и поэзии, - прим. пер), увлекшийся песней Мистраля (Фредерик Мистраль – поэт и филолог, организовавший движение фелибризма, - прим. пер.)о Coupo Santo (Святая Чаша) как о простой чаше дружбы между провансальскими и каталонскими фелибристами, представил Монсегюр как замок Грааля в своем «Монсеррате» (1896). Эксклармонда быстро стала Жанной д’Ок, хранительницей окситанской Чаши: душой нации, ее кровью, ее Граалем, ее идентичностью. Латинская Марианна представлялась также как двойное божество, светская героиня и христианская святая одновременно.
Тогда мода на ересь изменила тон: она стала снобистской, разумеется, эзотерической и декадентской. Во главе нескромных духовных «сынов» протестантского пастора оказался молодой человек с блестящим будущим - Жозефин Пеладан (1858-1918). Этот столп фантазий был вскормлен молоком эзотерики в лоне собственной семьи. Его отец, рыцарь Луи-Адриан Пеладан (1815-1890) с 1830 года был членом ордена Розенкрейцеров в Тулузе, к которой принадлежал Эжен Ару, бывший одним из источников Пейра. Будучи ребенком, Жозефин встречал в салонах своего отца Бональда и Озанама (Луи де Бональд, французский философ; Фредерик Озанам – французский историк и католический блаженный, - прим.пер.). Молодой человек был многообещающим, блестящим, тонким, талантливым в литературе и расточительным. В Париже он навещал знаковые места, где собирались новые литераторы, особенно кабаре «Le chat noir» («Черный кот»). Он завел друзей среди лучших художников – Пюви де Шаван, Гюстав Моро, Фелисьен Роп, Коппе, Феваль, Барби д’Орвиль.
В 1888 г. он сотрудничал с журналом «L’initiation» («Инициация») и создал «Оккультный совет 12 Розы и Креста», а потом вместе с Гайтой (Станислас Гайта – оккультный французский поэт, друг Папюса, прим.пер.)– «Новый католический орден Розенкрейцеров». На IX Символистском салоне он провозгласил себя «Саром», то есть хранителем традиции. Его высмеивала пресса, шансонье, Аполлинер, но, тем не менее, он считал себя «рыцарем Идеала» и «носителем света Истины». Нельзя однако не считаться с его широкой известностью и многочисленными трудами.
«Тайный язык» трубадуров
В 1906 г. Пеладан переработал теории Эжена Ару, масонского «брата» его отца. Эти теории, возможно, циркулировали среди розенкрейцеровских и масонских групп Тулузы. Он сделал эти взгляды более изысканными и изложил их в книге Тайна трубадуров: от Парцифаля до Дон Кихота. Почему бы не счесть, что трубадуры были тайными эмиссарами ереси, скрывавшими в своей поэзии, trobar clus (тайный язык) политические и религиозные послания? Почему бы не предположить, что суды любви были замаскированными еретическими собраниями? И, может быть, под именами дам прячутся названия катарских Церквей? Почему бы не признать, что Данте был катаром?... А Эксклармонда – метафорой еретической Церкви, Монсегюра или катарского гнозиса? Почему бы не предположить, как это сделал драматург Пьер-Бартелеми Геузи в своей опере под названием Монсегюр (1900), что эта крепость и была замком Грааля, тем самым, о котором говорят рыцарские романы? Пеладан первым издал знаменитый роман Вольфрама фон Эшенбаха Парцифаль и вывел связь между Монсальватом и Монсегюром. Будучи умелым писателем, Пеладан гениально подал свои теории в виде романов. Так миф достиг признания широкой публики.
Поэтому мечтательность Пеладана, словно «захватывающая эпидемия» распространилась в масонской и сектантской среде. Жюль Дюанель в 1890 г. основал вселенскую гностическую Церковь. И вот уже этот убежденный человек делается посвященным патриархом новой Церкви во время спиритического сеанса, где вызывали самого катарского епископа Монсегюра Гвиберта де Кастра! Папюс тоже участвовал в создании этой Церкви, а в 1909 г. Фабр дез Эccарт (французский оккультист и поэт-символист, прим. пер.) возглавил ее под именем Синезиуса. Другой эрудированный масон, мыслитель с лихорадочным воображением, сделался ее епископом под именем Паленгениуса. Речь идет о Рене Геноне (французский философ и писатель, под конец жизни принял ислам и вступил в орден суфиев, прим.пер), в том же году основавшем журнал Гнозис. Последний внезапно придал нашим бедным еретикам черты восточного гнозиса, наподобие греческих герметиков. Эта группа, концентрировавшаяся вокруг редакции журнала, заявила, что ее епископским престолом является Монсегюр, и проводила там многочисленные неогностические мессы. Среди членов этой группы был знаменитый Деодат Роше. Но впоследствии он ушел в «антропософию» Рудольфа Штайнера, тоже интересовавшегося катарской «мечтательностью».
В целом, в этот напряженный исторический момент, когда Французская Республика пыталась вырваться из-под гнета Римской Церкви, заглушавшей все «еретические» слухи, ситуация выглядела так, словно все фантазии XIX века о катаризме – и особенно, о Монсегюре – начиная с чудесных романтических и даже прерафаэлистских и заканчивая мучительными символистскими и декадентскими мечтаниями, золотые, как на картинах Климта, стали затемненными, словно на эскизах Жана Дельвиля (бельгийский живописец-символист, прим. пер.). В те годы, как тулузский художник и сторонник Республики Жан-Поль Лоран (1838-1921) представил реализм национальной окситанской эпопеи и ее палачей, словно на своеобразной театральной сцене, катаризм на самом деле уже не принадлежал Средневековью. Отныне он находился среди метаний современности, разрываемый контрастами и нестабильностью. За блуждающими призраками ереси стоял уже не средневековый катаризм, но некий разломленный образ настоящего: Церковь против Государства (1905), Наука против Мифа, Реальность против Символа.
На протяжении I Мировой войны это стремление к катаризму, эфемерное или реальное, замедлилось. Но в эти безумные годы оно стало заметно эволюционировать: миф начал пробиваться к широкой публике, даже если это движение было малозаметным. В 1920-1930 гг. этот водоворот, стремящийся к своим истокам, мечта, иррациональность, составлявшие основу этой эпохи, обеспечили то, что «катарский миф» распространился под пером великих соблазнителей. Мы никогда точно не узнаем, до какой степени популяризации этой легенды способствовали люди с явным харизматическим шармом, являвшихся, с точки зрения их озабоченных современников, чрезвычайно влиятельными, и чего добилось их утонченное перо. Наиболее значительным персонажем того исторического момента был, без сомнения, тулузский романист Морис Магр (1877-1941). В 1927 г. он принадлежал к группе, основанной Рене Нелли. Морис Магр был духовным искателем, и в особенности он искал спиритуальный Грааль. В 1928 г. он сделался буддистом. Его путь мудрости был синкретическим – там Будда соседствовал с Иисусом, а друиды – с тамплиерами.
Опиоман и охотник за юбками, Морис Магр был одним из знаковых романистов 1920-30-х годов. В 1927 г. он принадлежал к основанной Рене Нелли группе. Но прежде всего, без сомнения, он был духовным искателем.Катары под пером Магра стали звеном в длинной цепи инициатических носителей тайных истин, а их предками сделались орфики, ессеи, пифагорейцы, египетские терапевты… Он уверял, что они существовали в священных землях, инициатических центрах, таких, как Агарта (мифическая подземная страна, расположенная в Гималаях, подобие Шамбалы, - прим. пер.) Монсегюр и Тулуза были для него «священными островами». Как и Пейра, Магр придал катаризму восточное происхождение и видел в катарах западноевропейских буддистов. Его сила убеждения была подкреплена художественным талантом. Магр облек свою теорию в прекрасную художественную форму, посвятив ей два тома: Кровь Тулузы (1931) и Сокровище альбигойцев (1938). Его позиция была проокситанской и прокатарской. Грааль, сокровища, подземелья, гроты, инициация, Эксклармонда, поэзия – все эти ингредиенты, наконец, соединились. А если добавить сюда еще и творение Валери Бернара (провансальский художник и поэт второй половины 19 – первой половины 20 века, прим.пер.) Легенда о Жане-Медведе и Легенда об Эксклармонде (1936), - небольшой символистский шедевр - то можно сказать, что литература на катарскую тему достигла своего апогея.
Можно ли было зайти еще дальше в эзотерических изобретательных фантазиях и рассуждениях? Казалось бы нет, но однако... В эти 1930-е годы одна женщина связала эзотериков и движение неогностиков новым узлом. Речь идет о графине Мюрат-Пюжоль, стороннице теософии и ученице Зама Бхотивы, главы тайного ордена «Полярис» (Зам Бхотива – псевдоним итальянца Чезаре Аккомани, основавшего орден поклонников мистического центра, находящегося на севере, возле Полярного круга, - прим. пер.), и Рудольфа Штайнера, отца антропософии, собрала в своих арьежских владениях нескольких друзей эрудитов. Она исповедовала культ Аполлона Гиперборейского и солярные культы Ультима Туле (метафора крейнего предела, таинственного острова за границами нашего мира, - прим.пер.). Будучи спириткой, она заявила, что общалась с Эксклармондой де Фуа, которая и уверила ее, что Монсегюр – это замок Грааля. Кого мы встречаем у нее? Фелибриста Артура Кассу, Антонена Гадаля, возможно, Деодата Роше. Среди других, более молчаливых учеников этой дамы появляется и загадочный немец Отто Ран.
Молодой человек поселился в Арьеже в 1933 г., как раз в то время, когда Гитлер пришел к власти. Ран встречался с Магром и Антоненом Гадалем. Журналист Кристиан Бернадак блестяще изложил историю жизни и работ этого будущего эсэсовца. Работы Рана представляют собой последнюю стадию оскорбительных для катаризма фантазий, связавших ересь с теорией нацизма. В 1933 году Ран издал первую книгу, явно вдохновленную работами Пеладана. Он использовал роман Парцифаль Вольфрама фон Эшенбаха, вдохновивший Вагнера, заявив, что нашел доказательство того, что Монсегюр – это и есть Монсальват, замок Грааля. Дело в том, что герой Вольфрама говорил, что получил от провансальца по имени «Киот» истинную историю Грааля. Оказывается, истинный Бог любви катаров – это вовсе не Иисус, но Люцифер, отблеск Аполлона Гиперборейского! Прощай, чаша! Эксклармонда, хранительница Грааля, охраняла вовсе не чашу, а «священный изумруд», упавший из «короны Люцифера». Религиозный синкретизм этой книги достигает крайней точки. Катары становятся «тамплиерами Грааля». Он пишет, что на алтарях Аполлона были вырезаны свастики. Он также верил в несомненную связь между мифологией катаров (на самом деле, эзотерической теорией Грааля) и мифологией арийской расы. Иегова, Бог Ветхого Завета, а также евреи, сделались для него представителями бога зла, истинного Антихриста. Эти удивительные теории были углубленно разработаны им в книге Трон Люцифера (1937). В это время наш автор уже стал членом SS. Тон его книг ожесточился и стал отдавать явным расизмом. Кстати, предполагают, что Ран мог и не быть автором этой второй версии. Но в данном случае это неважно… Зло было причинено.
В XIII веке в долине Арьежа еще существовало большое озеро, перекрытое естественной запрудой. Его волны бились о берега «ворот катаризма», огромного горного массива, где находилось множество укрепленных гротов. Самые известные из них находятся в Юссате, Орнолаке и Буане. Именно эти гроты привлекли внимание Антонена Гадаля. С его точки зрения, эти гроты могли быть только святилищами величественной древности. Он говорил, что они были убежищами и для катаров.Когда разразилась война, эзотерика из-за Рана отметила катарский миф своеобразной печатью греха. Нужно было срочно его спасать, и это сделала патриотическая и сопротивленческая литература. Будущие поколения людей, увлекающихся катаризмом, состояли уже из местных жителей: это были Деодат Роше, аскет из Арка, и Рене Нелли, поэт-гуманист. Это были те люди, которыми Пейра мог бы по праву гордиться после Магра. Последний, хоть и любил мифы, но был искренним искателем и настоящим художником слова. Нелли и Роше основали «Общество памяти и катарских студий», а также периодическое издание «Записки катарских студий». Эти Записки были попыткой смешивания истории и литературы, но там также было место и для разных легенд. Но посреди этих работ родилось и серьезное изучение катаризма, представленное Жаном Дювернуа, Анн Бренон, Мишелем Рокбером и другими. Как и Наполеон Пейра, Рене Нелли и Деодат Роше были наследниками и отцами тех, для кого сущностью их земли был катаризм…
А что же случилось с эзотерическим мифом после 1930-х гг.? То, чтоо бычно случается с мифами: его сторонники исписались и, неспособные ни на что новое, скатились к посредственному повторению одного и того же. В современности, если подвести черту, катарская экзегетика осуждена быть чем-то вроде двуглавого идола, где исторический лик все время смотрит на лик лживый…
: В 1948 г. в Юссате состоялся катарский конгресс, в котором участвовал Деодат Роше (идет первым) и Рене Нелли (идет четвертым). Они сфотографированы спускающимися в Ломбривскую пещеру.Словарь
Эзотерика. Сторонники этого феномена считают его гнозисом (особым знанием), дающим просветление и личное спасение, благодаря познанию связей человека c духами – посредниками божественного.
Розенкрейцеры. Этим термином часто обозначают множество эзотерических явлений и движений; некоторые из них фиктивные, а некоторые реальные. Все эти группы имели общее основание: алхимия, теософия, мистика. Движение Розенкрейцеров началось с группы лютеранских интеллектуалов, продвигавших идею о том, что искупление возможно благодаря внутренним усилиям и порыву сердца. Но в XIX веке на этом основании возникли организованные и более эзотерические движения. В ХХ веке некоторые масоны создали смешанный орден Храма и Розенкрейцеров. Следует упомянуть еще международную школу Розы и Креста (Нидерланды), вдохновленную катаризмом и заявляющую, что она – хранительница древних христианских мистерий.
Франкмасоны. Филантропическая и общественная институция, школа мышления, члены которой привлекаются по взаимному выбору, и должны проходить обряды инициации. Цель франкмасонов – объединить «людей свободных и добрых нравом» и работать над улучшением материального мира, человеческой морали и интеллекта, социальной структуры, на основании принципов абсолютной свободы совести и человеческой солидарности. В основании франкмасонства лежит миф о создании иерусалимского Храма (969-962 гг. до н.э.) архитектором Хирамом и о смерти последнего. Франкмасоны называют себя наследниками древних «каменщиков", особенно средневековых цехов и братств каменщиков-строителей кафедральных соборов, церквей и замков. Последние добились некоторых свобод по отношению к властям, особенно феодальным и, таким образом, сделались франкмасонами – свободными каменщиками, практиковавшими «свободные ремесла». В XV в. в Англии эти общества каменщиков стали принимать в свои ряды известных лиц, в том числе аристократов. Под влиянием последних, «практикующее» масонство превратилось в «спекулятивное». В 1717 г. была основана великая ложа Лондона, действующая по уставу Андерсена и продвигавшая религиозную толерантность. Великая ложа Франции была создана в 1728 г. , а ложа Великий Восток – в 1773.
Орден «Полярис» – Современное движение розенкрейцеров, использующее методы оракулов, разработанные Замом Бхотивой. Они претендуют на то, что являются воплощением истинного розенкрейцерства. В этом движении практикуется спиритизм. К нему принадлежала графиня Мюрат-Пюжоль, подруга Деодата Роше, Мориса Магра и Отто Рана.
Теософия. В первоначальном смысле – познание тайн, скрытых Богом. В XVIII в. это слово оказалось в философском словаре. Оно применялось в качестве интерпретации божественного дискурса (герменевтика) и спекулятивного демарша. В 1875 г. в Соединенных Штатах было основано Теософское общество: для его членов карма и реинкарнация являлись возможностью для человека найти свою судьбу в мире.
Антропософия. Теософское движение, основанное в 1920 г. доктором Рудольфом Штайнером (1861-1925). Оно откололось от теософского общества в 1913 г., когда доктор Ита Вегман сочла теософию слишком антихристианской. Антропософия является «духовной наукой», ищущей восприятия и понимания принципов, управляющих Вселенной, а также определяющей поведение, вдохновленное этим восприятием. Рудольф Штайнер на этом основании разработал также методы, применяющиеся в медицине, промышленности и сельском хозяйстве и искусстве.
Гнозис. Спасительное знание тайн божественного, указующее посвященным путь к спасению. Иудейский и христианский гнозис предполагал существование двух миров: видимого, управляемого демиургом, и духовного, управляемого трансцедентным Богом. Гностицизм сразу же стали воспринимать как ересь, а катаров, на основании некоторых сходных пунктов, долго принимали за гностиков.
- Pyrenees Cathares 2005, p. 90-97.
